«Откровения о…» Книга 4. Верность - стр. 32

– Богдан, пожалуйста… Я в порядке, правда!

А он только приобнял её и, не говоря ни слова, требовательно, но аккуратно подтолкнул к выходу, по-прежнему прикрывая собою от меня, словно опасался, что я с ней что-то сделаю.

– Богдан, ну пожалуйста! Ну я прошу тебя! Это она! Понимаешь? Она! – слабо упираясь, упрашивала Кристинка.

От него – ноль эмоций. Просто довёл её до выхода и долбанул кулаком в дверь. Та тут же открылась и Богдан этот, настойчиво выталкивая Кристинку наружу, едва заметно повернулся ко мне:

– Здесь жди.

Вернулся минут через пятнадцать. Один. На меховом воротнике распахнутой куртки россыпь стремительно тающих снежинок. Сел напротив, через стол, вальяжно развалился на стуле и уставился мне в лицо. Молча. Изучая. А у самого – морда непробиваемая и аура такая… сильная. Даже упрямая. И ещё и шрам на брови добавлял ощущения какой-то лихой отмороженности. До мурашек под этим взглядом. Тяжело выдержать. Вдавливает. Руки огромные, кисти расплющенные, набитые долгими тренировками в зале. Или живыми драками, что скорее. Таким как он в глаза без приглашения не смотрят, это я знала от соседки по шконке, матёрой воровки-рецидивистки, любившей травить бандитские байки. Поэтому и не смотрела.

– Зовут как? – почти не разжимая губ, спросил он.

– Боброва Мария Сергеевна, – машинально выдала я, – семьдесят тре…

– Не, – шевельнул он пальцем, отметая мой бред. – Настоящее.

Я и всё-таки посмотрела на него, не удержалась. И тут же снова уставилась в стол. Глазищи чернючие, а взгляд холодный, как мертвец в холодильнике. Пробирает до костей.

И он и так всё про меня знал. Это было очевидно.

– Кобыркова Людмила Николаевна, семьдесят шестого года рождения.

Он кивнул, помолчал.

– Хорошо тебя заныкали, качественно. – И вдруг резко подался вперёд: – На волю хочешь?

– Да, – твёрдо ответила я. Потому что даже если он окажется засланным, мне, после исчезновения Алёшки, терять больше нечего.

– Тогда сегодня ночью придётся умереть. Готова?

Хрен его знает, что это значит, но…

– Да.

Он дёрнул углом рта, изображая улыбку и, откинувшись назад, принялся расстёгивать ремень…

Внутри пряжки оказалась нычка, а в ней – три маленькие голубые таблетки. Ссыпал их в руку, скользнул повёрнутым ладонью вниз кулаком по столу, ко мне.

– Глотай сейчас.

Хотелось спросить что это. И что значит это вообще значит – умереть. И кто он вообще такой. И что будет дальше. И много чего ещё… Но это был не тот человек, у которого спрашивают, я чувствовала это каждой клеткой тела. Могла ли я ему верить? Нет. Никому нельзя верить. Вообще никому.