«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность - стр. 47
– Э! Чё за беспредел?
Собрав все силы, я вырвалась из машины, упала, вскочила и вдруг словно прилипла к её боку.
– Стоять!
Окрик был командный, рука, удерживающая меня, прямо-таки железная.
– Чё за херня тут происходит, Рыжий?
– Бать… – залепетал Коля, – бать, это… Ну…
– Ты чё, попутал, щенок? Ты, сучара, на кого тень наводишь? Ты с кем, с-сука, беспредел творишь?
– Бать, ну…
Я даже не пыталась вырываться, хотя орал этот «батя» так, что впору уже штаны менять. Каждое слово было хлёстким, громким, предельно понятным.
А ещё – это был Денис. Тот самый. Из клуба.
Он одной рукой вжимал меня в машину, другой тряс Колю за грудки:
– Ты какого хера с вокзальными трёшься, паскуда? Ты чё, нюх потерял? Тебя чё, подлечить?! – с силой пихнул его, тут же развернулся к Костику. – А ты какого хера ещё здесь? Пошё-ё-ёл отсюда!
– Ну, вообще это наша территория, Денис Игоревич, вы как бы тоже не путайте… – Костик встряхнул плечами и подобрал кулаки к груди, словно собирался драться, но всё-таки сделал пару шагов назад. – И это не беспредел, если чё. Это моя работа, я за неё перед конторой отвечаю, а эта, – он кивнул на меня, – с виду только овца, а на самом деле жёсткое динамо!
Денис скользнул по мне безразличным взглядом, грубо пихнул в сторону:
– В машину!
Я упрямо опустила голову.
– Оглохла?! В машину мою пошла, я сказал! Рыжий!
Коля подхватил меня под локоть и поволок к чёрному джипу. И когда я уже поднималась на подножку, коротко врезал под рёбра.
– Вякнешь хоть слово – убью!
Я задохнулась от боли и повалилась на сиденье.
Коля отирался возле джипа, карауля меня, а Денис и Костик о чём-то спорили на повышенных тонах, стоя лицом к лицу, и было понятно, что Денис давит – он и говорил громче, и открыто напирал, заставляя противника пятиться. Иногда замахивался, и тогда Костя едва заметно дёргался, готовый уклоняться от удара, но в ответ руку не заносил. И наконец отступил.
Едва Денис вернулся к своей машине, Коля засуетился:
– Бать, извини, бать…
– Это твой последний залёт, Рыжий, – бросил тот жёстко, но без крика. – Ещё раз, и хана тебе.
– Я понял, бать! Извини…
– На хер пошёл!
Открыл водительскую дверь, замешкался на минуту, поглядывая в сторону вокзала.
– С-сука борзая… Шестёрка.
Ухватился за руль и, подтянув себя, тяжело плюхнулся на сиденье. До половины открыл передние окна. В салон тут же ворвался свежий воздух, и мне стало чуть легче дышать – в боку горело и пульсировало, мешая сделать нормальный вдох. Денис посидел ещё, молча барабаня ладонями по рулю, потом так же молча закурил. Я смотрела на его силуэт – как он играет скулами, как задумчиво потирает согнутым большим пальцем губы, как поводит подбородком, выпуская дым, – и, несмотря на боль и начавший колотить меня «отходняк», была почти счастлива. Ощущение такое, словно папка пришёл и навалял плохим мальчишкам. Защищённость. Даже не знаю, испытывала ли я её – вот такую конкретную, хотя бы раз до этого. Особенно если учитывать, что папки-то у меня никогда и не было.