Отель - стр. 10
– Такова жизнь, малыш.
– Это не моя жизнь, Поль. Ты знаешь!
– Вот что я тебе скажу, Андреа. Унизительно – не унизительно! Не строй из себя гордого моралиста, когда тебе нечем прикрыть свой ленивый творческий зад. Когда не во что одеть свою дочь. Ты думаешь, я не знаю, что говорю? Да я готов был бы всю свою жизнь подносить тарелки с едой, лишь бы моя дочь была сыта и одета. Лишь бы у нее была крыша над головой и чистая простынка перед сном.
– Ты замечательный отец, Поль. Но тебе меня не понять. Я найду другой способ прокормить свою семью!
Вернувшаяся Луиза все это время внимательно слушала Поля Ру, а затем перевела взгляд на меня.
– Дядя Поль, а вы – моя душа! Вы знали об этом?
Наш любимый и уважаемый старик перевел вопросительный взгляд на меня.
– Ты – часть ее души, ибо она испытывает к тебе самые нежные чувства. Ты – ее слабость, потому что она будет плакать самыми горькими слезами, если ты завтра умрешь. Или послезавтра. Когда тебе будет удобнее умереть?
– Иди к черту, Андреа! Лучше делом займись, – а затем он обратился к моей лучшей работе. – Придешь за простынями через четыре часа, малышка. Береги себя!
– Пока, дядя Поль. Я буду плакать, если ты завтра умрешь.
– Да ну вас, – сказал он и вышел из комнаты.
– А дядя Поль станет натюрмортом после своей смерти?
– Нет. Он слишком толстый.
– Значит, толстые никогда не станут натюрмортом?
Я засмеялся.
«Боже, она впитывает в себя все, что я говорю».
Эта очаровательная губка доедала третье яблоко.
Мы позавтракали остывшими круассанами и холодным какао, разговаривая о душе, натюрморте и моем неповторимом и замечательном детстве. День в Сен-Поль-де-Вансе выдался жарким и душным, а потому мы надели свои белые сорочки из хлопка и отправились в путь по зеленым улочкам нашего славного городка.
Первым делом мы зашли к тете Жаклин, которая жила на соседней улице – там, «у фонтанов», где печет свои бесподобные круассаны пекарь Мишель.
– Доброе утро. Можно к вам в гости? – поприветствовали мы молодую хозяйку, как только она открыла нам дверь. Жаклин была коренной француженкой в восьмом поколении, в ее жилах текла поистине неразбавленная французская кровь.
– Проходите, мои дорогие. Я вам очень рада.
Мы сняли обувь, а затем нас пригласили на чай с миндальным печеньем.
– Присаживайтесь. Как у вас дела? Луиза, мне кажется, ты похудела?
– Тетя Жаклин, а знаете ли вы, что вы – это часть моей души?
Я не любил имя Жаклин, но здесь, в наших краях, оно было очень распространенным, как, например, имя Джузеппе в Джеле, и поневоле приходилось с этим смириться.