Отель «Виктория» - стр. 26
Ближе всего ко мне сидела Оля Савченко – невысокая черноволосая девушка двадцати пяти лет, такая же разговорчивая, как и Вера. Не удивительно, что она первой вызвалась рассказать мне о себе, после того, как я вкратце поведала им историю своей короткой и ничем не примечательной жизни. Но, в отличие от Веры, у которой речь была четкой и быстрой, простой и энергичной, как ветер, Оля слегка растягивала слова, облекая их в немного философский наряд и произнося их в несколько деловитой манере. Между словами она делала небольшие секундные паузы. На ее слегка пухлых щеках играл румянец, когда она призналась мне в том, что раньше она училась в институте на преподавателя английского. На третьем курсе она бросила учебу, потому что деньги, отложенные на институт, пошли на лечение матери, которая заболела раком. Им даже пришлось спешно продать квартиру. К счастью, мать выздоровела. После этого Оля уже и не помышляла об учебе. Вскоре она вышла замуж. Весьма неудачно, как она призналась мне, потому что муж (как выяснилось после свадьбы), был ленив и апатичен к жизни: никаких устремлений или увлечений у него не было, разве что выпить с друзьями как можно больше пива во дворе.
– Этот брак тяготит меня, – сказала она, обращаясь ко мне. – А ведь моя лучшая подруга говорила правду мне, когда заявляла, что по-настоящему мужчину узнаешь только в браке, – она поправила свои гладкие и блестящие черные волосы, едва доходящие ей до плеч, и добавила: – Я, конечно же, тоже не идеал, но до этого ленивого увальня мне далеко.
– Так разведись! – сердито сказала Вера, хлопнув кулаком по столу. – Сколько можно ему кости перемывать? Тебя же насильно не привязали к нему цепями?
Оля, скривив недовольно тонкие губы, ответила:
– Я сама с этим разберусь. Возможно, мне удастся его перевоспитать.
– Какие глупости! – возмутилась Вера. – Человек такой, какой он есть, он не поддается дрессировке. А, в общем, тебе решать.
– Конечно, мне! – рассердилась Оля. Ее смуглое лицо стало вдруг пунцово-красным.
– Ну вот, начинается! – вмешалась в разговор Света, заметив, как Вера с Олей обмениваются злобными взглядами. Она сидела на скамейке между ними, словно между двумя огнями.
Света Лазарева была фигуристой русоволосой девушкой среднего роста, с красивым овалом лица. Над верхней губой притаилась маленькая коричневая родинка, густые русые брови своим полукруглым изгибом придавали своей хозяйке немного удивленно-возмущенный вид. Желтоватая кожа сливалась с золотистым цветом волос, отчего лицо казалось невыразительным, но ситуацию спасали большие серо-голубые глаза, обильно накрашенные тушью. Ей было двадцать восемь лет. Утихомирив Олю и Веру, она рассказала мне о том, что четыре года назад ее отец помог ей открыть большую оптику, продав квартиру своей покойной бабушки. Он очень верил в то, что у дочери все получится. Работа ей нравилась, но вот незадача, как только оптика начала понемногу окупать себя и приносить прибыль, совсем близко от них открылись конкуренты. Это были ушлые и энергичные ребята, которые заполонили магазин скидками и акциями, чтобы привлечь покупателей к себе. По городу они везде расклеили свою рекламу и нагло, без зазрения совести караулили ее потенциальных покупателей у крыльца ее магазина, чтобы заманить их к себе в оптику. Не сумев бороться с ними их же методами («с волками жить, по-волчьи выть» – вставила своих пять копеек Вера), Света разорилась, и ей пришлось ликвидировать свое предприятие. Но на этом испытания не закончились. Когда она потеряла магазин, от нее ушел любимый человек, с которым они успели назначить дату свадьбы. Окунувшись в долгую депрессию, она начала выпивать. Алкоголь помогал ей на некоторое время впасть в забытье и относится к окружающей ее действительности с пофигизмом. Из этого опасного омута ее вовремя вытащила мать. Узнав от двоюродной сестры, работающей в «Виктории» прачкой о том, что в отель требуется горничная, она послала туда на собеседование свою дочь. Вот так Света оказалась в гостинице.