Отель растоптанных желаний - стр. 28
Нашарив сиротливо валявшийся в бардачке ключ с брелоком-самолётиком, Филипп одним махом взлетел на второй этаж. Только сейчас он понял, как соскучился по матери, а ведь они всегда были настоящими друзьями. Беззвучно повернув в замке ключ, вошёл в прихожую, больше напоминавшую просторный холл и, осторожно ступая, направился к кабинету. Родители были там, он слышал их голоса. Кажется, говорили о нём, во всяком случае, явственно прозвучало его имя.
– Раньше, раньше надо было это сделать, – голос отца звучал на высоких нотах, он, как обычно, не особо церемонился со своей супругой. – Сейчас Фил взрослый мужчина, а не запутавшийся в жизни подросток, которому сильно нужен отец. Зачем тебе вдруг приспичило рассказывать ему правду?
Правду? Какую правду? Филипп замер, стоя у белой, с золотыми вензелями двери, которая не была прикрыта и позволяла хорошо слышать их разговор. Странный разговор уже не нравился ему, жди от него потрясений в отлаженной, хоть и далёкой от идеала жизни.
– Я всегда хотела это сделать. Ты запрещал мне, – раздался мамин голос, слабый и нежный.
Она спорила с мужем? Бесполезно. Не борец она, как хочет отец, так всё и будет. Впрочем, как всегда. Ничего не изменилось в этом доме…
– Да, запрещал, – раздражённо продолжал отец, – но это было в твоих же интересах, Эля! Забыла, из какой дрянной истории я тебя вытащил?
– А ты забыл, что сам предложил мне этот брак, зная, что я в положении? Сам дал неродному сыну свою фамилию.
Неродному? У Филиппа ёкнуло внутри и тут же гулко застучало сердце, словно пыталось вырваться из грудной клетки. Оно всегда так стучало, когда Фил находился на пороге больших неприятностей или когда сильный стресс испытывал его на прочность. И сильно заломило в висках, словно чья-то тяжёлая рука страшно, по-изуверски, сжимала их. Словно заторможенный, Филипп сделал шаг назад. Кажется, ему надо уйти и переварить услышанное: эти страшные слова матери, которые звучали фантастически неправдоподобно. Неродной сын… Он не ослышался, именно так и сказала его правильная, любящая мать.
Филипп вышел на лестницу, беззвучно запер дверь и быстро направился вниз, стремясь вырваться из круга собственных бессвязных мыслей, которые толкались в гудевшей голове и пытались выстроиться в логическом порядке. Наконец, определилась одна, здравая и чёткая мысль: а где тогда его родной отец? Очень своевременный вопрос… Фил стоял на улице под палящим, равнодушным солнцем, еле сдерживаясь, чтоб не закричать во весь голос. Пусть этот крик разнесётся вокруг так мощно, что вздрогнут шедшие рядом люди и в испуге повернутся к нему.