Отель последней надежды - стр. 33
– А когда вы меня отпустите? – прервал монолог его внутреннего голоса вопрос свидетельницы Екатерины Михайловны. – У меня завтра экзамен…
– Пока не могу отпустить, – сказал Максим Вавилов. – Пока вам придется побыть с нами, Екатерина Михайловна! А точно вы этого человека не знаете и никогда не видели?
– Я его не знаю, – отчеканила свидетельница. – Но я его видела. Около подъезда, совершенно мертвого. Я его увидела и позвонила вам.
– Шутить изволите? – поинтересовался Максим Вавилов.
– Да нет, – с досадой, которая ему понравилась, сказала она. – Я устала, у меня сил нет, и я… спать хочу. Можно я пойду домой? Я же никуда не денусь! Подъезд вы знаете, и, если вам понадобится что-то у меня спросить, в любую минуту сможете ко мне подняться. Квартира сто тридцать семь. Можно?
И он ее отпустил. Не должен был отпускать, но отпустил.
Квартира сто тридцать семь, чего проще!.. Он к ней поднимется, и она спросит, не хочет ли он кофе, и она будет варить этот кофе на тесной кухоньке, и вокруг не будет ни трупов, ни гаишников, ни ментов, ни федералов, никого.
И он с ней поговорит. Например, о том, что это за работа такая, на телевидении, чем они там занимаются? Может же он просто так с ней поговорить? Не думая о чудовищах в темноте?..
– Идите, – разрешил Максим Вавилов. – Но в любом случае вы понадобитесь, и мне придется вас потревожить!
Вот как он галантно сказал, прямо поручик Ржевский!..
Конечно, он не пошел ее провожать, именно потому, что она ему неожиданно понравилась. Давно ему никто не нравился, а тут вдруг понравилась Катя Самгина из Питера!.. И он не стал проверять, есть ли кто в подъезде или нет! Если бы он хоть отчасти представлял себе серьезность положения, конечно бы, проверил, а он не проверил, просто потому, что был уверен: труп в наручниках – это просто труп, и самое главное сейчас – сбагрить дело ребятам из управления. Чтобы, значит, «глухарь» на себе не тащить в новый отчетный квартал!
За «глухаря» Ерохин не похвалит.
По этой причине Максим Вавилов, старший оперуполномоченный, не видел человека, который, как только за Катей Самгиной захлопнулась хлипкая подъездная дверь, неторопливо поднялся с холодной бетонной ступеньки на площадке пятого этажа, где все время сидел, и стал спускаться вниз. Он спускался не быстро и не медленно, как раз так, чтобы оказаться одновременно с ней на площадке третьего этажа.
Он совершенно точно знал, как должен встать, чтобы она его сразу не увидела и не начала сопротивляться. Он канул в темноту, поудобнее прилаживая к себе свое оружие, и, когда она шагнула на площадку, мгновенно и безнадежно накинул петлю ей на шею.