Отель «Нью-Гэмпшир» - стр. 23

– Guten Abend? Meine Dame und Herr, – сказал Фрейд. – Was ist los?[2]

Мой отец сказал, что Фрейд в черном пиджаке казался таким маленьким и настолько был обезображен этими его шрамами от нарывов, что немедленно складывалось впечатление, будто свою одежду он украл – причем по крайней мере у двух различных людей. Даже его самый бросающийся в глаза инструмент был черным: черный моток ниток, который он сжимал в руках, обтянутых серыми резиновыми перчатками, какими пользуются посудомойки. В маленьких руках Фрейда лучшая иголка, найденная им в «арбутнотовской» прачечной, выглядела слишком большой, как будто он схватил иголку, которой зашивают паруса на гоночных яхтах. Хотя, возможно, так оно и было.

– Герр доктор? – спросил немец, и его лицо побледнело еще больше.

Его рана тут же перестала кровоточить.

– Герр доктор профессор Фрейд, – сказал Фрейд, подходя ближе и склоняясь над раной.

– Фрейд? – переспросила женщина.

– Ja, – ответил Фрейд.

Когда он выливал первую стопку виски на рану немцу, виски попало больному в глаз.

– Опа! – сказал Фрейд.

– Ослеп! Я ослеп! – завыл немец.

– Nein, вы nicht ослепли, – сказал Фрейд, – но глаза надо было закрывать.

Он выплеснул еще одну стопку на рану, после чего приступил к работе.

Утром управляющий попросил Фрейда не выступать со Штатом Мэн до тех пор, пока не уедут немцы: они должны были отплыть, как только на их большое судно будет загружен запас продовольствия. Фрейд наотрез отказался облачиться в костюм доктора; он настоял на том, что будет возиться со своим «индианом» 1937 года в комбинезоне механика. В этом-то наряде немец его и обнаружил, в не так чтобы совсем неприметной, но довольно уединенной ложбинке за теннисным кортом, на пути к морю. Огромное перевязанное лицо немца изрядно распухло. Он приблизился к Фрейду очень осторожно, как будто маленький мотоциклетный механик мог оказаться братом-близнецом давешнего «герра доктора профессора».

– Nein, это он, – сказала загорелая женщина, прицепившаяся к руке немца.

– И что доктор-еврей лечит этим утром? – спросил немец Фрейда.

– Свое хобби, – ответил Фрейд, не поднимая взгляда.

Мой отец, который подавал Фрейду, как ассистент хирургу, мотоциклетные инструменты, покрепче перехватил гаечный ключ на три четверти дюйма.

Медведя немецкая пара не видела. Штат Мэн чесался об ограду теннисного корта, ворча и раскачиваясь в ритме, соответствующем мастурбации, продавливая своей спиной в металлической сетке глубокие борозды. Моя мать, чтобы он чувствовал себя посвободнее, сняла с него намордник.

– Я никогда не слышать о таком мотоцикле, – критически заметил немец. – Думай, это рухлядь,