Отечественная социальная педагогика - стр. 87

в человеке. <…> Это вполне доступно, но это дается лишь путем борьбы лучших сторон человеческой природы с ее эгоистическими тяготениями, борьбы «внутреннего человека» с «наружным». Лучшие стороны победят лишь у того, «кто приучен с ранних лет проницательно смотреть в себя, кто приучен с ранних лет любить правду, стоять за нее горою и быть непринужденно откровенным, как с наставником, так и сверстниками. В этом направлении и должна воспитывать школа, она должна приучать сознательно и самостоятельно искать истину. Школа только тогда достигает своего назначения, когда вышедший из нее ученик будет понимать, что такое научная истина, когда он научится вырабатывать ее из себя самого сознательно и самостоятельно. Только тот постиг истину, кто внимательно изучил природу, людей и самого себя».

Школа и должна поэтому носить общеобразовательный характер, так как лишь одно общечеловеческое образование способно воспитать человека; специальное образование может придти лишь потом, быть построено на фундаменте общего образования: раньше гражданин, и лишь потом специалист. <…>

Не считая науку единственным воспитательным средством, и современная школа всего меньше может отрицать воспитательное влияние ее и вполне присоединится к таким словам Пирогова: «Кроме элемента приобретения знаний, в науке кроется иногда глубоко, и потому для поверхностного наблюдения незаметно, другой важный элемент воспитательный. Кто не сумеет им воспользоваться, тот еще не знает всех свойств науки и выпускает из рук своих рычаг, которым можно легко поднять большие тяжести». <…>

Чтобы развитие совершалось правильно, нужно, прежде всего, посчитаться со своеобразием детского душевного мира, нужно изучить его «во всех возможных направлениях», – только тогда мы и поведем в надлежащую сторону, а не будем коверкать детей. «Я не сомневаюсь, – пишет Пирогов в статье „Быть и казаться”, – что у ребенка есть свой мир, отличный от нашего… он живет в собственном мире, созданном его духом, и действует, следуя законам этого мира». «И если дети не имеют ни силы, ни способов нарушать законов нашей жизни, то и мы не имеем права безнаказанно и произвольно ниспровергать столь же определенные законы мира детей. А мы, взрослые, нарушаем беспрестанно гармонию детского мира. Мы, насильственно врываясь в него, переносим ребенка на каждом шагу к себе, в наш свет. Мы спешим внушить ему наши сведения, наши понятия, наши взгляды, приобретенные вековыми усилиями уже взрослого человека. Мы от души восхищаемся нашими успехами, полагая, что ребенок нас понимает, а сами не хотим понимать, что он понимает нас по-своему». Духовный мир ребенка представляется Пирогову единым, не разделенным еще, как у взрослых, целостным миром, в котором «быть и казаться» сливаются, а мы «немилосердно двоим» детскую душу. «Исторгая беспрестанно ребенка из его собственного духовного бытия, перенося его все чаще и чаще в нашу сферу, заставляя его и смотреть, и понимать по-нашему, мы, наконец, достигаем одного: он начинает нам казаться не тем, что он есть». <…>