Отечественная социальная педагогика - стр. 72
Монро дает следующую суровую, но справедливую оценку этого движения <…>: «Оно ставило целью заботиться о культуре немногих, побороть узкую традиционность и догматизм в жизни тех, кто господствовал в обществе, и обеспечить царство разума среди образованного класса. Оно хотело поставить новую аристократию ума и богатства на место старой аристократии происхождения, положения, церкви».
Глава восьмая
Формализм и аристократизм рационалистического движения нашел отпор в новом движении, выросшем из того же корня, что и старое, – из протеста против несправедливости и гнета, но прошедшего гораздо дальше в этом протесте и опершегося при этом не на один разум, а на непосредственное чувство, в котором находит наиболее яркое выражение подлинная природа человека. <…>
Признанным вождем этого нового движения был Руссо (1712–1778), явившийся выразителем его идей и в области политики, и в области педагогики. Его «Общественный договор» рисует, как идеальную, жизнь в обществе, организованном под управлением народа. Его педагогический роман «Эмиль или о воспитании» (1762) изображает подготовку воспитания такого человека, какой необходим обществу при народоправстве.
«Эмиль» стал евангелием нового воспитания, потому что в нем с апостольским жаром провозглашена была та основная идея, которая воспринята <…> педологией, а вместе с ней и трудовой школой: в дитяти нужно видеть прежде всего дитя, со всеми особенностями детской природы, со своеобразным характером мышления, с собственными стремлениями и желаниями, а потому и со своими особыми правами.
Руссо не дал научного обоснования этой идеи; в его руках не было того научного аппарата, каким располагает теперь экспериментальная педагогика <…>. Взгляд его на особенности детской природы сложился у него, главным образом, благодаря самонаблюдению и той прозорливости большого художника, которая позволяет ему как бы проникать в самые глубины человеческой души, и почти интуитивно формулировались те истины, к которым упорным трудом приходит наука.
Во взглядах Руссо мы найдем отголоски многих из воззрений Локка, хотя часто он и противоречит Локку. Многое взял он и у Монтэня. Но всему позаимствованному он умел придать блеск оригинальности и увлекательную мощь. <…> Его идеи – это в особенности относится к его общественно-политическим идеям – обладали небывалой силой, приводившей к разрушению старого и созиданию нового.
<…> Перейдем к его книге «Эмиль», которую, по собственному признанию Руссо, он дал ввиду сознания им огромной важности дела воспитания. «Предмет мой, – говорит он, – совершенно нов, даже после книги Локка, и я очень боюсь, не останется ли он таким же и после моей. Мира дитяти совершенно не знают, при ложных понятиях, какие имеют о нем, чем дальше идут, тем больше заблуждаются. Даже разумнейшие стремятся дать (детям) то, что необходимо знать взрослым, не думая о том, в состоянии ли это усвоить дитя. Они постоянно ищут взрослого человека в ребенке, не думая о том, чем же является ребенок раньше того, как станет взрослым».