Отец жениха. Порочная связь - стр. 29

* * *

Милен сидела в кожаном кресле отца и, упершись ногами в пол, поворачивалась из стороны в сторону. Поль нашел себе собеседника, и Мила без зазрения совести решила совершить очередной набег на папины бумаги. Но стоило ей снова оказаться в его кабинете, как мысли тут же устремились в прошлое, и она совершенно забыла, зачем пришла.

Сколько раз, сидя на коленях отца, она играла за этим столом или беспардонно разрисовывала его отчеты. Он позволял ей все. Все, кроме верхнего ящика стола. Туда ей лазить было строго-настрого запрещено. Однажды она все же решила его ослушаться и в первый раз за свои десять лет увидела его по-настоящему рассерженным. Потом нарезала круги вокруг его стола, гадая, что же такого секретного он там прячет. Да, желания сбываются, но подчас не так, как мы хотим. Она до сих пор помнила тот громкий, разрывающий сонную тишину ночи хлопок. Несмотря на болезненность воспоминаний, Мила их ревностно хранила. Возможно для того, чтобы еще раз напомнить себе о хрупкости нашего существования, о ранимости тех, кого мы любим? Ведь тот роковой выстрел навсегда уничтожил и часть ее души.

Милен перестала крутиться и медленно выдвинула верхний ящик стола. Пистолет лежал на месте, под ворохом каких-то старых деловых бумаг. После всего случившегося мать не потрудилась избавиться от него. Она точно знала, что Мила не удержится и снова залезет в бумаги отца.

Она вытащила пистолет из черного бархатного футляра. Он был тяжелый, и казалось, что от него до сих пор пахнет порохом. На экспертизу его не забирали: мать подсуетилась и, чтобы защитить имя отца и семью от пересудов, причиной смерти записали инфаркт. А с Милы она взяла обещание, что никто и никогда не узнает, что на самом деле произошло в ту ночь за закрытыми дверями его кабинета.

Воспоминания мерзким комом подступили к горлу, словно не было всех этих лет, и она снова стояла в кабинете в одной ночной рубашке, разбуженная среди ночи громким звуком. В первые минуты, переступив порог, Милен пребывала в состоянии какой-то странной отрешенности, будто все это происходит не с ней. Она медленно, шаг за шагом приближалась к столу. В кресле, завалившись набок, грузно обмяк отец. Вся правая сторона головы и ворот голубой рубашки были залиты кровью, которая в тусклом свете настольной лампы казалась черной. В этой звенящей тишине слышалось только тиканье настенных часов. И этот страшный контраст стремительно бегущего времени и его неподвижной фигуры привел ее в чувства, обрушившись всей своей тяжестью и неотвратимостью. Тело ее словно растеряло все кости – стало бесформенным и тяжелым, ноги задрожали. Она упала на колени, упираясь трясущимися руками в пол. Мир исчез, сжался до его руки, безвольно свисающей с подлокотника кресла, до пистолета на полу. В нос ударил запах пороха и крови. Кто-то схватил ее за плечи и резко рванул вверх, дальше была только пустота – черная звенящая бездна.