Отец (не) моего ребенка - стр. 41

— Как ты докажешь, что не лжешь? — спрашивает он тихо. — Есть документы, подтверждающие факт усыновления?

— Есть, — облегченно киваю, — но мы не держали свидетельство дома, боялись, что дети случайно найдут. Оно у моей мамы, в Рассветном. Помните, куда меня Стас возил?

Я не знаю, кто из этих двоих тогда дал добро на поездку в деревню, но именно Виктор клиент, поэтому я смотрю на него. Он же морщится:

— Мне без разницы, чем занята прислуга в свободное время.

Эти слова неприятно царапают. Значит, я для него всего лишь прислуга? Хотя, чему удивляюсь…

— Врач сказал, что у мальчика тяжелое заболевание, — Владимир продолжает смотреть на меня. — Нужна операция. Это все ради него?

Я шокировано смотрю на мужчину. Когда успел все узнать?

— По телефону, — отвечает на мой изумленный взгляд. — Федор Евгеньевич перезвонил мне еще в больнице.

Да, точно, припоминаю, он с кем-то говорил, когда тащил меня по коридору.

— Ты ради него решила стать суррогатной матерью? — переспрашивает Владимир с нажимом. — Это же не твой сын. Зачем мучиться ради чужого ребенка? Где его мать?

Не могу поверить, что он такое сказал. Это слишком жестоко даже для такого бездушного денежного мешка.

— Его родители развелись, когда ребенку был месяц. Мать его бросила и уехала из страны, мы о ней ничего не знаем. Через год по решению суда ее признали без вести пропавшей, а еще через четыре года — умершей, — объясняю с тяжелым вздохом. — А мы с Сережей поженились, когда Илье было два года. Он считает меня своей мамой. Потом уже у нас общая дочь родилась.

Братья переглядываются между собой. А у меня вдруг горло перехватывает от страха: вдруг не поверят? И слезы накатывают на глаза.

— Вы же видели результаты анализов моей дочери, — напоминаю дрожащим голосом. — Она абсолютно здорова. И я тоже. Болезнь Ильи передалась ему либо от родной матери, либо от отца, и никак не касается вашего ребенка!

Умоляюще смотрю на Виктора. Мне сейчас так страшно, что я готова встать передним на колени, лишь бы он поверил мне. Но в то же время мне кажется, что последнее слово не за ним. Что объясняться и договариваться надо с Владимиром. Только вот он тут вообще при чем?

— Пожалуйста, — перевожу взгляд на старшего из братьев. — Я очень хочу спасти сына. Поэтому и согласилась на суррогатное материнство. Мне нужны деньги.

Сердце замирает и пропускает удар, ожидая ответ.

Владимир молчит. По его лицу невозможно ничего прочитать.

— Ну, я не знаю, что делать, — тянет Виктор, откидываясь на спинку кресла. — Нужно рассматривать все варианты. Вдруг что-то пойдет не так с приемным ребенком? Он же болен. Лишние нервы, стресс. Мне нужно, чтобы мой сын развивался в полном спокойствии.