Отец наших отцов - стр. 32
Дождь превращается в ливень, но занявшийся пожар ему не потушить. Взметнувшийся желтый факел всем внушает страх. Вожак стаи по привычке испускает устрашающие крики, чтобы отпугнуть этого врага. Но огню не страшно, он пренебрегает угрозой. На подмогу вожаку приходят другие доминантные самцы. Но огонь наступает на них, кусая многим руки. Все вопят. Для них огонь – самое страшное, что может быть! Им невдомек, где у него глаза, где рот, им не удается его ударить. Непонятно им и другое: как огонь сумел подобраться так незаметно? Никто его не видел и не слышал, и вот он прямо перед ними – огромный грозный зверь!
К крику присоединяются самки. Потом лагерь охватывают три огромных языка пламени. Они все уничтожают, превращают в черную пыль все, что поглощают. Стая шарахается назад, отступает. Как ни тошно вожаку бросать такой хорошо обустроенный лагерь, верхушка дерева грозно трещит и грозит рухнуть. Неосторожные племянники превращаются в пылающие факелы, визжащие, чтобы их потушили. Испуганные птицы бросают свои гнезда, тщетно пытаясь забрать с собой снесенные яйца. Огонь набирает силу, его раскаленные когти достают тех, кто пытается от него сбежать.
Воздух наполняется едким дымом, и все разражаются кашлем.
18. Прекрасный принц
Заброшенный цех заволокло дымом.
Троица в обезьяньих масках застыла рядом с блоком, на котором висела вниз головой Лукреция Немрод, видевшая все вверх ногами.
– Дымовые шашки! Полиция! – крикнула одна «обезьяна».
Лукреция пыталась дотянуться руками до связанных ног. Выстрелы раздавались теперь по всему цеху.
– Бежим, они открыли огонь!
Похитители бросились к груде ящиков. Дышать в дыму становилось все труднее. Достав кое-как оружие, они принялись палить наугад сквозь заволакивающие их густые клубы.
Толстые руки спустили надсадно кашлявшую Лукрецию Немрод на пол, развязали веревки, прижали к ее лицу маску – защиту от газа. Приподняв тяжелую голову, девушка ничего не смогла разглядеть в дыму, вдохнула очищенный фильтром воздух и недоверчиво посмотрела на своего спасителя.
– Исидор… – пробормотала она.
– Тихо! – раздалось из-под его маски. Он затягивал на ее рыжей голове ремешки. Потом он тихо, но отчетливо произнес три слова:
– Видеть, понимать, молчать…
Еще один вдох – и она, виляя между особенно густыми клубами дыма, бросилась к своим обидчикам, чтобы дать волю своей изобретательной мести.
Первый получил ладонями по ушам. Это было сродни удару тарелок, невыносимому для барабанных перепонок. Наказанный выронил оружие и схватился за голову.
Исидор Каценберг, смирно сидя на полу, наслаждался зрелищем.