Отец моей подруги - стр. 39
— Стирай. Руку не уберу, — ухмыляется нагло, как только умудряется наглеть в таком состоянии!
Меня совершенно точно удивляет этот мужчина. И вообще вызывает во мне миллион самых разных эмоций, которые я до встречи с ним еще не испытывала.
Протягиваю руку и прикасаюсь влажным полотенцем к груди Давида. С губ срывается вдох. С моих губ… И мужчина это замечает, конечно, ухмыляется и сжимает мое бедро чуть крепче.
— Нравится? — спрашивает. Специально смущает, ну видит же, что да, зачем он…
— Татуировки красивые, — обхожу тему его мускулатуры, как мальчишка, ну честное слово… Провожу полотенцем по мышцам, стирая разводы крови, по груди, ребрам и не скрытой повязкой коже живота. Стараюсь не надавливать сильно, чтобы не натянуть кожу около раны и не сделать больнее, в отличие от Давида…
Он старается надавить сильнее, чем стоило бы. Настолько, что у меня перехватывает дыхание.
Его наглые руки и пальцы шарят по внутренней стороне бедра и касаются края трусиков, которые уже постыдно мокрые от одних только наглых взглядов. Мне жарко, мне плохо от этих касаний, но, черт возьми, я ни за что не возьмусь его остановить…
Ему словно и правда всё равно на ранение, на то, что ему стоило бы отдыхать, спать, набираться сил и всё остальное. Этот мужчина сделан из стали, не меньше, ну либо у него как у супергероя — ускоренная регенерация, потому что ему хватает и сил, и наглости, и даже энергии, чтобы забраться пальцем мне в трусики и коснуться слишком чувствительного от возбуждения клитора.
— Не думал, что и второй раз нам придется ограничиться только пальцами, — говорит, обводя клитор по кругу. Развожу ножки в стороны, наплевав на все приличия, если хоть капля из них осталось во мне и моем мире. Плевать уже. Его пальцы и он сам снова сводят меня с ума и я совершенно точно снова готова с него сойти. Потому что я помню, как хорошо было, и так нагло хочу это повторить…
Вцепляюсь ногтями в его запястье, запрокидываю голову, стон срывается с губ. Задыхаюсь. Давид не жалеет меня, не входит пальцем внутрь, заставляя задыхаться от еще более сильного желания. Уделяет внимание только клитору, даже этими движениями возводя меня на вершину наслаждения.
Стону, не могу сдержаться, чувствую приближение оргазма и закрываю глаза, потому что наслаждение слишком остро бьет током по всем нервным окончаниям.
Всхлипываю, когда волна оргазма подкатывает к низу живота и открываю рот в немом крике, когда наконец-то кончаю… Из глаз брызгают слезы, это всё слишком, чересчур остро, всё чересчур!
— Чёрт… Ты снова сделал это… — шепчу ему, и сама сначала не замечаю, как говорю с ним на “ты”. Как там было? После оргазма только так…