Отец моей подруги - стр. 34
Руст меня в тачку закинул и домой. Мы к этим “переговорам” всю ночь готовились, а в итоге хер пойми что произошло. Но зато у нас есть теперь рычаг давления на Марка. Так дела не делаются, он это знает. Если кто-то из наших его завалит, на нас даже не заявит никто, потому что будем правы.
Осталось до дома копыта не откинуть, и тогда точно все будет зашибись.
— Слыш, ты там хоть говори что-нибудь, — суетится Руст. Боится, что откинусь. Не хотелось бы, конечно. Бочина кровью сочится, прижимаю полотенце, но не особо спасает. Боль острая, но и онемение понемногу наступает. Херово. — Я нашему зубному набрал уже, едет. Терпи, слыш?
— Да угомонись ты, живой я, — говорю сквозь зубы. Зубной — это наш старый товарищ. Он нам с подросткового возраста все порезы и огнестрелы латал. Мы никогда законопослушными гражданами не были, поэтому свой человек был нужен. Не попрусь же я в приемное отделение с огнестрелом и своим стволом за поясом. Повяжут. — На дорогу смотри.
— Салон мне не залей только, — говорит Руст.
— Помоешь, руки не отвалятся.
— Почти приехали, — слышу голос как сквозь толщу воды, отъезжаю немного, больно, да и крови дохера потерял.
Очухиваюсь, когда Руст меня лупит по щекам. Поднимает, вытаскивает из машины и помогает зайти в дом. Повисаю на нем, опираясь на плечо и плетусь, прижимая к боку уже насквозь кровавое полотенце.
Надеюсь, что Марина гуляет, спит или просто сидит в своей комнате и не увидит меня таким. Она уже пару раз видела меня не в лучшем виде, но на огнестрелы не попадала, несмотря на то что их было парочку.
Руст открывает дверь в дом, мы заходим всё в том же положении в гостиную, и сука-а-а-а, что за несправедливость. Моя дочь сидит ровно на том диване, куда я очень хочу приземлится. Мало того, сидит она там не одна, а со своей подружкой… Заинька моя. Не хотел бы я, чтобы она видела меня в таком виде.
— Господи! — вскакивает та с дивана, закрывая руками рот. Следом подскакивает дочь. В голове и так шумит пиздец просто, еще эти две сирены орут.
— Не орать, — говорит Руст строго, приземляя меня на диван. Ну, вроде доехал, как планировал.
— Ч-что случилось? — слышу дрожащий голос дочери, а сам смотрю на Дарину. Она стоит в таком ужасе, как будто я уже труп. Теперь она наверняка будет меня бояться, ну пиздец. — Что произошло?!
— Огнестрел произошел, не кричи, пожалуйста, у меня башка лопается, — хриплю, прижимая полотенце посильнее. Сука, белый диван… Кожаный, конечно, но всё равно проще будет выкинуть, походу. Ебучий Марк!
— Чем помочь? — голос заиньки хриплый, испуганная, но всё равно пытается помочь, храбрится, хотя вот-вот расплачется.