Отец моего парня - стр. 98
Этот умник ущипнул меня за сосок. Больно, между прочим! Зато я вернулась к делу, изучая его реакцию с пристальным вниманием:
— Говорит, что жалеет о случившемся... Мне его как-то тоже жалко стало… — похлопала глазками минутку, а мужчина перестал дышать. — Вот думаю: пора возвращаться в семью, ага.
— В какую, нах, семью, — прорычал он сквозь зубы, — ты собралась там возвращаться?
Аура у мужчины стала резко негативная, прямо до дрожи его агрессия пробирала. Глаза карие так и горели чем-то безумным. Я попыталась осторожно сползти с его колен. Куда там! Он меня лицом к себе повернул, чтобы только ему в глаза смотрела.
— В обычную, — нервно сглотнув, я опустила взгляд в пол. Дмитрий Петрович сжал мой подбородок, не позволяя спрятаться «в домике». Тут-то играть стало вообще страшно. Нежным он точно в тот момент не был. — Обратно.
— К Валере, что ли, собралась возвращаться? — прищурив глаза, он будто пытался меня просканировать, прочесть как рентген. Я ощущала, как этот самый медведь плавно пробирается мне под кожу мурашками, и язык проглотила. А он заревел: — Телефончик мне сюда, быстро!
Вот этот его приказной тон немного отрезвил и придал смелости:
— Он мой? Мой! Так вот, там теперь пароль, зайти так просто не получится. Личное пространство никто не отменял.
— Ха, — этот умник глаза закатил. — В жопу твой пароль, Машунь! Для меня это вообще не помеха. Личное пространство тоже себе в аппетитную задницу засунь. Телефон. Сюда.
Но я и не пошевелилась, сложив руки на груди. Это было выше моих сил: все эти приказы, доминирование... Неделя больных отношений, и вот я уже чувствую себя пристегнутой к батарее металлическими наручниками. Что дальше? Реальная паранджа и полный домашний арест? Ну уж нет.
— Ты моя, Машунь, — поставил он перед фактом, не спросил. Я почувствовала угрозу в его голосе, и мне стало по-настоящему страшно. — Ты уже сделала свой выбор, когда ноги раздвинула. Уже его нет, — это было так грубо, что я отшатнулась, как от удара под дых. В груди что-то болезненно надорвалось. — Нет, даже раньше, золотце! Когда текла там в окне, как сука. Раньше надо было о Валерке думать! — Он должен был остановиться, к этому призывал мой суровый вид, но Остапа понесло. А сошедший с рельс поезд, как известно, уже не остановить. — Ой, прости! Или ты думала с члена на член прыгать, а? Умная, я тебя прямо недооценил… Предприимчивая, нах!
Не помню, как это произошло. Я просто размахнулась и отвесила мужчине пощечину. Пожалела лишь об одном – не видела его лица, потому что от слез все плыло.