Отец лучшей подруги - стр. 7
В лифте она все так же цепляется за лямки своего рюкзака, но потом вдруг сбрасывает с себя куртку, и в отражении в зеркале вижу, как сильно горит ее лицо и как часто вздымается грудь.
Нервы? Ломка? Биополярка? Где та голодная чертовка, которая одним взглядом меня чуть ли не съела?
К номеру идем молча, но стоит открыть дверь и впустить ее первой, как она швыряет в сторону куртку, рюкзак и раньше, чем я успеваю захлопнуть дверь, стягивает через голову красный свитер.
— Больше никаких тупых вопросов, хорошо? — выдыхает. — Иначе я передумаю.
При виде черного кружева и хорошей крепкой троечки рот сам наполняется слюной.
Вжимается в мою грудь своей и целует.
Сдержанно, аккуратно.
Как дедушку.
— Хорошая попытка, но командовать здесь буду я.
Подхватив ее под бедра, вжимаю в стену и раскрываю рот языком. Она охает и подается вперед, изгибаясь и подчиняясь. Распаляется с каждой секундой.
Вот то самое пламя, которое она загнала куда-то вглубь из-за стеснения или черт знает чего еще.
Не выпуская ее из рук, делаю несколько шагов в комнату и ставлю ее на ноги возле постели.
Наконец-то вижу перед собой ту самую тигрицу, взгляд которой сбил меня с ног в аэропорту. Она хочет меня и не скрывает этого.
Ее глаза превращаются в две бездонные черные дыры, пока взгляд скользит по торсу ниже, до ремня.
И члена, которому уже тесно в джинсах.
Она сглатывает, а я перехватываю ее за подбородок, вынуждая посмотреть мне в глаза.
— Я предпочитаю жесткий секс, безымянная ты моя. Если будешь слушаться, все будет хорошо.
Толкаю ее легко в плечо, и она вытягивается на кровати. Черные глянцевые волосы блестят в полумраке, как разлитая нефть.
— Жесткий? — выдыхает. — Насколько жесткий?
— Увидишь.
Отодвинув черное кружево бюстгальтера, накрываю ртом сосок. Ласкаю языком до твердости, а потом кусаю.
Ее спина выгибается, а с губ срывается громкий стон. Чувствую ее пальцы в моих волосах, она перебирает их и тянет, и я принимаю это за ее разрешение продолжать.
Второй кусаю сильнее, стискиваю дольше, и когда отпускаю, легонько дую. Темно-вишневый сосок пульсирует под моим языком, а кожа на груди покрывается мурашками.
— Да… — стонет. — Еще.
Выкручиваю оба соска пальцами, и она рвано стонет, выгибаясь в пояснице.
Встаю на ноги возле кровати и берусь за ремень.
— Дверь открыта. И сейчас это твой последний шанс, чтобы уйти. Если остаешься, то раздевайся. Лифчик можешь оставить.
Прикусив губу и снова зардевшись, стягивает с себя джинсы вместе с трусиками.
Смелая, хочет дойти до конца. Хотя, судя по всему, она из тех, кому понравилось бы лежать подо мной зажмурившись и ничего при этом не делать, но с такой мне не по пути.