Отец лучшей подруги - стр. 26
— То есть, ты снова уедешь, да? — веки Юли подрагивают. — Погостишь у нас и снова уедешь в Израиль?
— Да, Юль. Так будет лучше… Для всех.
— Но это опасно, черт возьми! — взрывается моя дочь. — Это сейчас тебя не пускали на передовую, а если ты пойдешь служить снова… Ведь там война, Лея.
— Там она никогда и не заканчивалась, — пожимает та плечами.
— Девушкам не место в окопах, — слышу собственный голос.
Лея наклоняет голову и спрашивает так предельно вежливо, что аж тошно.
— А где мое место, Платон Сергеевич?
Предназначенное только для меня продолжение читается в ее разъяренном взгляде так отчетливо, словно она произносит это вслух: «Может быть, на коленях перед тобой? С твоим членом во рту? А ты будешь мне платить за это!».
— Твое место может быть где угодно, но только не в казарме! Лея, я тебя умоляю, не делай поспешных выводов! — встревает Сара Львовна. — Может быть, ты еще встретишь хорошего мужчину здесь, в Петербурге.
— Сомневаюсь.
— А, может, у вас все наладится? С этим твоим…
Лея только сильнее поджимает губы.
— Ведь, насколько я помню, замужних не берут в армию. Да, Лея?
— Да, мама. Но замуж я не собираюсь… Пойду собираться, спасибо за ужин, Костя. Все было прекрасно.
Юлины потухшие глаза снова зажигаются, когда Лея покидает стол. Этот полный воинственности взгляд дочь и направляет на меня.
— Папа… — тянет она. — Ты ведь найдешь ей жениха?
Сара Львовна тоже смотрит на меня с надеждой. А Костя с лукавством в глазах бросает в рот невидимую горсть поп-корна.
Проклятье…
6. Глава 6. Любовное письмо
— Платон Сергеевич, к вам пришли! — возвещает Катя.
Мне не нравится галоп, в который устремляется мое сердце.
Жду, когда секретарша уточнит, кто же пришел, но, похоже, профессионализм покинул Катю, так же, как и меня — здравый смысл.
Поверх рабочих документов на моем столе лежит изрисованный розовым фломастером альбомный лист, который той же ночью после непродолжительной борьбы с доводами рассудка я все-таки достал из мусорного ведра.
Что я ожидал найти? Как минимум, что-то полезное, ведь не зря Лея так остро отреагировала на то, что Юля вообще начала читать это вслух.
Если раньше любовные послания сбрызгивали духами, то мне досталось письмо с крепким ароматом чеснока. На бумагу щедро выплеснута не только сиропная ваниль, в которую Лея верила в шестнадцать, но и потекший холодец. Возможно, даже с моей тарелки.
Если бы я спас вещдок раньше, то сердечко, которое я заметил в самом углу послания, было бы еще целым. Но под напором холодца не сдались только буква Л и знак плюс, а мужское имя в этом любовном уравнении так и останется неизвестным.