Отец лучшей подруги - стр. 19
Он любит жестко, теперь я это знаю и вряд ли когда-нибудь забуду.
Платон нависает сверху. Вена на его шее пульсирует, а чуть ниже ворота рубашки замечаю засос, который сама же ему и поставила. Хочется снова заклеймить его, оставив еще один засос рядом, но время вышло. А моим он так и не стал.
— Только что ты была куда разговорчивее, пока заливала моей дочери про зубного врача и вывихнутую челюсть. А ведь я задал вопрос, Лея.
Я бы отдала все на свете, чтобы услышать, как он шепчет мое имя в порыве страсти, или говорит, что жизни без меня не мыслит, но моим мечтам не суждено сбыться.
Платон вспыльчивый и ненавидит ложь. Я это знала.
Вопреки разливающемуся по венам страху, когда Платон тянет мои волосы еще сильнее, с моих губ срывается протяжный тихий стон.
Зрачки Платона расширяются. Его тело все еще отзывается на мои стоны, несмотря на то, что мозги уже считают иначе.
— Каждую чертову минуту, пока вертела передо мной задницей, ты знала, кто я такой. Так какого хрена ты переспала со мной, Лея?
Хватка на моих волосах становится болезненнее, и я делаю рваный вдох широко раскрытым ртом.
— Захотела и переспала, что тебя так удивляет? И челюсть у меня и правда болит. Ты ведь не церемонился, когда думал, что перед тобой какая-то безотказная девка, не так ли?
— Я был лучшего о тебе мнения, Лея.
— Когда именно? Пока трахал меня в рот?
— Когда не знал, какая ты на самом деле. Я бы не позволил своей дочери дружить со шлюхой.
От обиды воздух сгорает в моих легких, а глаза начинает жечь.
— Мне хотя бы не нужно платить за секс, Платон. А тебе, видать, женщину иначе и не впечатлить, да? Только банковским счетом.
— Скажи еще, что тебе не понравилось, — рычит он. — Давай, соври, что не ты кончила почти три раза и потом просила еще.
—. Знаешь, другие мужчины хотя бы интересовались и моим удовольствием тоже, а не только гнались за собственным. Все-таки твой возраст, Платон, дает о себе знать! Ты честно старался, пусть и недолго.
Бью по больному.
И мне ни капли не стыдно.
Потому что нечестно, что он так сильно злится на меня, как будто это я набросилась на него и увезла в отель, где дала волю своим темным фантазиям.
Это и его ответственность тоже. И если для Платона нормально спать с первой встречной, обходясь без имен, для меня — нет.
Но он может думать, что хочет. Доказывать ему обратное я не буду. Все равно не поверит.
— Если хоть слово скажешь моей дочери или намекнешь на то, что между нами было…
— Не волнуйся, — отрезаю. — Не стану я болтать о твоих пристрастиях направо и налево. И уж тем более не буду обсуждать это с Юлей. Ее чувства меня волнуют куда сильнее, чем твои.