Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время - стр. 3

Встретившись с отцом Александром Менем, с первых мгновений я почувствовал, будто знал его всегда как брата, как друга и понял, что отныне он мне станет близким навсегда. А между тем мы разговаривали всего лишь минут десять. Но сначала я расскажу об обстоятельствах этой встречи.

Это было в начале мая 1989 года во время моего визита в СССР, куда я был приглашен Патриархом Московским. В это время политика советского правительства в области религии была весьма неопределенной. Закон о свободе совести все еще изучался.

Отец Александр Мень принадлежал к той группе духовенства, распространение влияния которых рассматривалось коммунистами и их полицией, как угроза для их власти. Для КГБ и для антисемитов отец Александр был фигурой подозрительной. Чтобы он замолчал те или эти, или же сообща убили его ударом топора по дороге в церковь. Отныне истинность его Слова подтверждена жертвой. Никто не властен заглушить живые Слова задушенного голоса. Россия обязана была насторожиться когда Борис Ельцин, бывший тогда председателем Верховного Совета, объявил на сессии минуту молчания в память убиенного Александра Меня. Итак, в субботу, 6 мая 1989 года, вместе с моими спутниками мы ехали из Москвы в Троице-Сергиевскую Лавру. Накануне я попросил сопровождавших меня лиц из Московской Патриархии остановиться в Новой Деревне – деревне, где находился приход отца Александра – впрочем, тогда он еще не был настоятелем. Предупредить его о нашем визите было невозможно. Мы только знали, что он будет рад нас видеть и что в этот день он будет в своем приходе, Шла пасхальная неделя по православному календарю и во всех действующих церквях служилась Божественная литургия.

Мы прибыли к концу литургии, когда настоятель говорил проповедь. Она произносилась согласно обычаю в конце службы. Со своими спутниками мы оставались в глубине храма, но отец Александр нас заметил. Проповедь все не кончалась… Не было никакой возможности ее прервать, но отец Александр подошел ко мне и мы сказали друг другу несколько слов по-английски. Настоятель закончил и пригласил меня сказать несколько слов пастве и благословить ее. Затем мы уехали, у нас был плотный распорядок дня и мы спешили. Нам нужно было очень многое сказать друг другу. И хотя мы никогда не виделись прежде, у меня было такое чувство, что мы можем не успеть. Память моя хранит образ встречи сильной и прекрасной в тайне страдавшего и воскресшего Мессии. Мы обменялись самым главным и укрепили друг друга больше, чем могли бы это сделать любые слова.

С этого самого дня я пытаюсь исследовать ценность смысла этой встречи и не могу его постичь до конца. Но прежде всего нам было очевидно – я говорю «мы» не будучи убежденным, что имею право говорить от имени отца А. Меня, а лишь по интуиции, которую я сохранил – очевидно, что братство наших вер, союз во Христе, был как знак предвосхищения (то, что святой Павел, говоря о дарах Духа, называет «задаток» и «знак»), предвкушение полного общения в любви и взаимном уважении для Московской Патриархии и Римской Церкви. Он так же, как и я, т. е. поистине ставши христианами, мы любим и служим единственной невесте Христовой – его Церкви. Совершенно очевидно, что это единение может осуществиться в жизни учеников лишь при условии участия в тайне Креста. И потом радость Пасхальной недели, которая озаряла бедную паству, среди которой отец Александр и я обменялись всего лишь несколькими фразами, была словно озарена сиянием тайны Креста – угрозой бессильной, но неминуемой смерти. Воскресший Христос дает нам чувство свободы, и оно сильнее любой тирании. Победа веры – это победа освобождения, прощения и любви. Слабость Христа, отданного власти людей, свидетельствует о могуществе Бога, поскольку Бог освобождает от власти греха.