Отдел расследований. Фрагменты политической истории 1990-2020-х годов - стр. 47
Следователи республиканской прокуратуры ведут два уголовных дела: одно по хулиганским действиям, по применению насилия в отношении сотрудников милиции и посягательству на их жизнь, а также хранению и применению огнестрельного оружия. И второе – по факту убийства Нагметова. Собрали уже четыре тома, пока не все ясно, есть противоречия в показаниях, а инициаторы митинга, которые могли бы многое прояснить, скрываются.
«Короли» и капуста
Ну и кто будет виноват, если теперь некоторые из «пострадавших за справедливость» борцов с коррупцией уйдут «в лес»? Подстрекатели? Провокаторы? Отчаявшиеся добиться своего обиженные? Не надеющиеся на закон бедняки? Или власти, которые, не желая «допустить хаос» (слова Дмитрия Козака) и сохранить «стабильность» (любимое слово региональных властей, которым они всегда шантажируют Москву) не хотят учиться диалогу с подмандатным населением?
Оперативник, который жизнь кладет на борьбу с терроризмом, на вопрос о том, как улучшить положение в республике, хмуро пробросил: «Нельзя, чтобы должности покупали!» Об этом, кстати, год назад говорил в своем интервью «Известиям» Муху Алиев. Правда, сейчас он, став президентом, говорят, отказывается, утверждает, что откровений с цифрами стоимости той или иной должности не было. Система «откупов», несмотря на то, кто о ней говорит, приносит обществу и государству, с одной стороны, неэффективное управление, а с другой – безнадежность для тех, кто не в силах заплатить. Тогда пытаются заплатить силой.
Никакого исламского радикализма на митинге не было, люди кричали «ура!» (причем держали плакат «Политику Муху Алиева одобряем!», а не «Аллах акбар!», как это было бы на севере Дагестана, ближе к Чечне). Смешно говорить о ваххабизме на основании того, что некоторые из организаторов носят бороды. Скорее уж – о похожести на Маркса и Че Гевару, ведь в Дагестане КПРФ не теряет популярности. К тому же Мискинджа – шиитское село, вряд ли ваххабиты, сторонники самого сурового суннизма, постарались именно на его пороге устроить митинг.
Обвинения в пособничестве терроризму повышают градус борьбы, придают полубытовым разборкам статус антигосударственной деятельности. Что поднимает значимость обвиненных. Как в глазах региональных властей, которые по такому яркому поводу могут попросить полномочий и денег у Москвы, так и в глазах тех, кто может дать деньги на борьбу с властями.
Не стоит искать в этих событиях проявления лезгинского национализма или поползновения на сепаратизм народа, смирно живущего по обе стороны границы. В Дагестане любой заметный человек может собрать сотни своих защитников – если скажет родным и даже не слишком знакомым, что очень надо. Фахретдин Канберов любит говорить о национальном движении «Садвал» и даже собирал деньги с лезгинских студентов в Махачкале «на защиту их интересов», но ранее зарегистрированное движение с таким названием возглавлял как раз прокурор республики Имам Яралиев. Да и противники Канберовых – тоже лезгины.