Отдел расследований. Фрагменты политической истории 1990-2020-х годов - стр. 42
Как передает газета «Коммерсант», жители уцелевших квартир говорят, что их жилища подверглись нападкам мародеров, есть информация о пропаже денег и драгоценностей в порушенном здании. В мародерстве обвиняют участвовавших в штурме дома милиционеров, а именно бойцов мобильного отряда МВД России.
Для нас же остаются открытыми несколько вопросов не только по результатам прошедшей спецоперации, но и по многим другим ей подобным. Почему нашим силовикам легче уничтожить боевика «общеопасным способом», разрушая при этом целые дома, а иногда и подъезды с имуществом граждан? Почему нельзя попытаться изловить боевиков в тот момент, когда они не готовы оказывать ожесточенное сопротивление, как и должно, в принципе, делаться? По слухам, существует некий ведомственный документ МВД, щедро оплачивающий каждый боевой час. Известна даже сумма – 18 тысяч рублей/час. Кроме того, как говорят, отдельный бонус полагается за убитых боевиков. Возможно, это и объясняет желание силовиков непременно поиграть в «маленькую войну».
Могу прибавить собственные впечатления. ОМОНовский БТР с бойцами на броне, держащими автоматы наизготовку в потоке машин на одной из узких центральных улиц. Вооруженные пистолетами работники прокуратуры, милиции, ФСБ просто так, а не на спецзадание выходящие в город. Автомат на заднем сидении личной машины. Все это не похоже на остальную Россию.
Случайный попутчик рассказывает: «У нас мирные жители нормально живут, это силовикам трудно». Бандиты после Буйнакска, после Каспийска, где они взрывали мирные дома, поняли, что население их проклинает. И перешли на формы войны, близкие традиционным абрекам, – на охоту за силовиками. Отсюда и цифры «достижений» банды Макашарипова.
«Всего боевиков было не больше 150, сейчас осталось пару десятков», – убеждают меня. Это с парой десятков воюют тысячи силовиков? Или они вооружены не только против боевиков? Конечно, люди, каждый день воюющие у себя дома, озлоблены. Делится эмоциями один из оперативников, на чьем счету немало удачных операций, в том числе – задержание обвиняемых в буйнакском взрыве:
– Присяжные их оправдали, придравшись к мелочам! Если бы я встретил Жириновского, я бы ему морду набил – зачем тогда в Думе не задушил эту Мизулину! Ведь ее Уголовно-процессуальный кодекс не защищает потерпевшего, а защищает преступника: он и на адвоката имеет право, и на отвод присяжных. Скажет на суде, что я его подвешивал за некоторые части и оторвал их – его и пожалеют, не глядя, между прочим! У нас ведь чаще всего главное – свидетели, другие доказательства при терактах почти невозможны. А свидетель приходит в суд и смотрит на обвиняемого, как жаба на змею. И все отрицает, о чем говорил на следствии.