Отдел расследований. Фрагменты политической истории 1990-2020-х годов - стр. 20
Вот сидят эти семь женщин в чужом кабинете, ночь, кто вырвал их из обычной жизни, кто отнял ее – вместе с близкими им молодыми жизнями? Я тут что – моральная поддержка восставших? Делегат от свободного общества? Свидетель-журналист, который напишет заметку и поедет в следующую командировку? Сижу тут на приставном стуле у стеночки, а какой от меня толк? Ворвутся люди в форме – будут в своем праве: нарушены писаные законы, здесь даже не придется изощряться с огнеметом, как было два месяца назад в Беслане…
Что-то заболела голова. Медсестра, которая дежурила в предбаннике, измерила давление. Такого у меня давно не было. Кривовато получается: сестра пришла поддержать женщин, находящихся в стрессе, а заниматься пришлось корреспондентом. Кто же крепче? Сделала укол – наступила расслабуха, но какая-то странная. Всплыла почему-то фраза одного коллеги сразу после назначения Ельциным преемника: «Представляешь, он приходит, а там уже все разделено, у него же ничего своего нет!» Мы-то как раз в той газете работали, чтобы не пришли его конкуренты, старая номенклатура, то есть коллега не издевался, а жалел.
И сразу у победителя стало многое вырисовываться. Для начала главное – газ. Это вам не цемент! Всех черномырдинцев погнал, довольно мирно, только вот вице-президент «Газпрома» Владимир Поделякин, курировавший безопасность, скоропостижно скончался, до того не болевший. Я его знал, он был генералом КГБ (не подполковником!) в советской жизни и заведовал научно-техническим управлением Лубянки. Его бросили на нашу башкирскую провинцию – и когда разразилась экологическая катастрофа, вместе со всеми вышел протестовать к зданию обкома партии. В парадном мундире с орденами, взяв за руки двоих сыновей-офицеров, тоже в форме…
Но ты же, говорю я себе, ерзая в ночи на стуле под светом президентских ламп, сам с гневом и пристрастием искал следы преуспевания других сыновей, как раз мырдиковых, газовых, пошедших тоже по папиному пути. Тебе что, жалко, что такую империю отняли у одного клана и отдали другому? Нет, мне жалко людей, которые погибли в этом столкновении. Борьба за деньги, за их власть, за власть над ними – это борьба за право безнаказанно убивать. Людей, истину, страну. По крайней мере, здесь и сейчас – у нас, в наше время, право на насилие укрепилось как единственно реальный вид конкурентной борьбы.
И относится это, видимо, не только к официальной власти, а к любому моменту в обществе, когда кто-то захочет получить власть, пусть временную, пусть неполную, над ближним. Принудить, добиться своего, отобрать чужое. Другого пути осуществления желаний нет, не столько в узком луче сложившихся представлений, сколько – на самом деле. Откуда-то получилась же эта страшная цифра – триста без вести пропавших за пару лет в маленькой республике, видимо, многие из них – в заброшенных шахтах, недаром требуется экспертиза, чтобы опознать семерых, вдруг это – не Расул и его друзья?