Отдайте ее мне! - стр. 30
Из соседнего дома, оживленно переговариваясь, вышли двое сильно бородатых мужчин. Заметив инспектора, они замолчали, а потом один спросил с любопытством:
– Вам нужен Шерман? На мясника вы не похожи.
Второй бородач крякнул и рассмеялся.
– Я не мясник, – сказал Найт, недоумевая.
– А, – сказал первый бородач и тут же утратил к нему интерес.
– Стучите громче, – посоветовал второй. – Он дома.
Художники возобновили разговор и удалились в сторону Фицрой-роуд. Инспектор с удвоенной силой забарабанил дверным молотком.
Через некоторое время дверь медленно приоткрылась, но не больше чем на три дюйма. В щели показалась половина лица – однако даже на этой половине ясно читался испуг. При виде Найта испуг сменился облегчением, дверь начала открываться шире, лицо показалось почти полностью, и приятный голос спросил любезно:
– Что вам угодно?
Инспектор представился, и дверь замерла.
– Скотланд-Ярд? Но почему…
– Я расследую убийство и опрашиваю всех, с кем жертва общалась в издательстве «Джордж Раутледж и сыновья», – строго сказал Найт. – Вы мистер Брайан Шерман?
– Да, это я. Но кого же убили?
– Вы, вероятно, об этом слышали: миссис Рамону Дэвис.
– Ах, да, переводчицу! Мне сказали в издательстве. Какая ужасная история! Но мы с миссис Дэвис почти не общались.
– Вы позволите мне войти?
– Да, пожалуйста.
Дверь наконец распахнулась настежь, и инспектор увидел молодого человека, чья внешность точно соответствовала описанию, которое дала Патрисия Кроуфорд. Сейчас поверх обычной одежды на нем был надет рабочий балахон до колен, какие носят художники, а за левым ухом торчала кисточка. Найт обратил внимание на его обувь – щегольские ботинки на гладкой подошве.
Миновав тесную прихожую, они прошли в мастерскую. Инспектор с любопытством огляделся.
Они находились в довольно просторном помещении. Привычный потолок здесь как таковой отсутствовал, что увеличивало пространство, а мансардное окно в скате крыши давало дополнительное освещение. Лестница в углу вела на антресоль, огороженную балюстрадой из плоских балясин и прикрытую цветастой занавеской. Из обыденных деталей домашнего интерьера здесь имелся только сложенный из серого гранита камин. Все остальное представляло собой настоящий художественный беспорядок: мольберт с начатой картиной; выставленные вдоль стен готовые работы; композиции для натюрмортов на специальных подставках (одно яблоко надкушено); кушетка с полукруглой спинкой, красиво задрапированная полотном темной материи (явно для натурщицы); небрежно сваленные рулоны холста; гипсовые копии голов античных статуй; стеллажи, где книги и журналы (довольно потрепанные) хранились вперемешку с предметами одежды и оплывшими свечами. Все это обильно дополнялось разбросанными повсюду принадлежностями для занятия творчеством.