Отдана за долги - стр. 33
Поэтому я ненавижу больницы. Ненавижу этот запах. Ненавижу белый цвет. У меня в гардеробе нет ни одной белой тряпки. И платье на свадьбу у меня будет не белое.
Хотя какая свадьба? Кому я такая нужна? Фактически бездетная. Неполноценная.
Может быть, в этом и причина того, что у меня и не было до сих пор нормальных, полноценных отношений с парнями.
Мама чувствовала мое настроение и всячески старалась подбодрить меня. Мы ездили к разным специалистам. Но потом мне это надоело. Каждый такой визит лишний раз напоминал мне о моем недостатке.
И вот сейчас я опять сижу в больничном коридоре. Потому что мама.... моя любимая мамочка...
Когда я обнаружила ее лежащей на полу, то почувствовала, как все внутренности скручивает тугим узлом, выворачивая все наизнанку.
Я подбежала к ней и стала трясти ее в надежде, что она очнётся. Откроет глаза и просто скажет, что у нее закружилась голова.
Но одновременно набирала на телефоне номер экстренной службы.
Врачи приехали быстро. Но те минуты, что я провела в их ожидании, показались мне вечностью.
Я не сразу заметила конверт с какими-то бумагами на полу рядом с мамой.
Подняла его, заглянула и тут же отбросила. Там была та же мерзость, что и на доске объявлений в подъезде.
Ужасная догадка осенила меня.
Кто-то прислала маме эти фотографии! Кто-то хотел этого. Хотел таких вот последствий!
Я положила конверт в сумочку и кинулась открывать дверь, услышав долгожданный звонок.
В больнице я просидела два часа, прежде чем ко мне вышел доктор и сказал, что каждая минута имела значение и, если бы я пришла минут на десять позже, то они были бы уже бессильны.
Спрашиваю его, что с мамой.
Доктор, устало снимая маску, произносит:
- Она в коме. Состояние стабильно тяжёлое. Пока никаких прогнозов. Есть кто-то более старший? Или Вы - единственный родственник?
- Есть папа. Муж мамы.
- Пусть срочно приезжает. Мне нужно с ним переговорить.
Киваю.
Доктор уходит, а я опять набираю папу. Все время ожидания, сначала «скорой» дома, потом в этом душном коридоре, я пыталась дозвониться до отца. Но он не отвечает.
Он на даче. Со Стасом. Скорее всего, они в сауне. Тогда остаётся только ждать, когда папа увидит мои звонки и перезвонит.
Но я продолжаю методично жать на кнопку автодозвона.
Я одна в беде. И мне страшно. И больно. И я не знаю, с кем разделить эту боль.
От бессилия и одиночества перед болью я начинаю плакать. Отпускаю себя.
Реву так, что рукава блузки, которой я вытираю щеки от слез, за считанные секунды становятся мокрыми. А слезы все продолжают катиться.
На мой вой прибегает медсестра и сует мне какую-то таблетку. Заставляет запить водой и отводит в какую-то комнату. Укладывает на кушетку и уходит, закрывая дверь.