Отдана за долги - стр. 3

Дальше я уже ничего не помнил. Очнулся дома. Мама заботливо поставила тазик рядом с моей кроватью.

А потом звонок в дверь. Два незнакомых мужика, которые тыкали в меня корочками и кричали в ухо, что я задержан по подозрению в изнасиловании.

Мне даже не дали толком собраться.

В серых стенах изолятора следователь довольно потирал руки, когда произносил мои имя и фамилию, и сквозь зубы шептал, чтобы слышал только я, что нам надо катиться к себе в горы, что Москва не резиновая и что он очень постарается, чтобы я сел надолго.

Потом был процесс и приговор. Из всего потока дней, когда меня то привозили, то увозили в здание суда, мне запомнился лишь один день – день оглашения приговора.

- Приговаривается к пяти годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.

Беспристрастный голос судьи эхом отозвался в моем затуманенном сознании. Я всё ещё не верил до конца, что это происходило на самом деле.

Перевел взгляд в зал.

Первое, на что наткнулся, - ехидная усмешка Лейлы. Девки, из-за которой я сидел за решеткой.

Посмотрел на мать. Она тихо плакала в платок.

Судья ещё что-то говорил. Потом на меня опять надели наручники и вывели из клетки.

- Сынок! - мама бросилась ко мне, но ее грубо оттолкнули.

- Я не виноват! Слышите? Не виноват! - кричал я, как будто проснувшись ото сна.

Это была моя реальность! Я был за решеткой!

Я искал в зале хоть кого-то, кто поверил бы мне. Кроме мамы.

Но в ответ получил лишь сильный толчок в спину:

- Иди давай!

Я отсидел полный срок.

И потерял все.

Мама не вытерпела позора и нашей разлуки - у нее не выдержало сердце. Она так и не дождалась меня.

Про профессиональный спорт пришлось забыть.

Друзья отвернулись.

3. 3. Дамир

Я остался один. И если бы не Борис Лыков спился бы, наверное, где-нибудь под мостом с бомжами.

Борис Лыков был отцом одного из осуждённых из моей камеры.

Скромный семейный мальчик - студент Слава. За решетку попал по глупости. Решил впервые жизни поучаствовать в ночных гонках на папиной машине. И сбил человека. Насмерть.

Когда я вошёл в камеру, его уже успели опустить и он все время сидел возле толчка.

Я брезговал даже смотреть на него.

Однажды ночью меня разбудил шорох. В камере я спал чутко. Терять бдительность нельзя было даже во сне.

В ту ночь, когда все спали, ну, или делали вид, что спят, я вытащил Славу Лыкова из петли. Он расплакался у меня на груди и сказал, что оттягивал этот момент только ради родителей.

С тех пор я взял его под свою защиту. Меня боялись. Потому что в первый же день я сломал челюсть одним точным ударом старшему в камере.