Отцовский договор - стр. 25
», – пишет в ответ мама.
В три часа он забирает из садика старшую, которой четыре. Одевание и дорога до дома занимают у них от пятнадцати до сорока пяти минут.
– Чур, на трещины не наступать! – кричит старшая, и папа с дочкой на цыпочках скачут через площадь.
– Чур, только по гравию! – кричит старшая, и папа с дочкой перепрыгивают через бетонные плиты на площади.
– Чур, по листьям не ходить! – кричит старшая.
– Ну все, пошли, – говорит папа.
Иногда у старшей случается истерика, и тогда они могут добираться до дома часа полтора. Она будет останавливаться на мосту над рельсами метро. Схватится накрепко за прутья ограды моста. Будет кричать: «Вы все гадкие! Я вас не люблю! Не приходите на мой праздник!» Но папа не теряет хладнокровия. Он улыбается прохожим. Вспоминает видео, которое жена ему показывала. Там советовали не выходить из себя и оставаться спокойным и собранным, когда у ребенка случается истерика. Он представляет себе, что злость – это волны, они омывают его, но не могут сдвинуть с места. Он представляет себе, что находится в центре силового поля, на которое старшая не сможет повлиять. Папа кормит сидящего в коляске сына кусочками фруктов. Потом достает телефон и пытается изобразить, что так и планировал стоять тут, на мосту, ближайшие двадцать минут, пока старшая надрывается, а соседи, родители одногруппников, пенсионеры и собачники проходят мимо, поглощенные своими жизненными заботами. У дочки по щекам текут слезы. Младший смотрит на них с изумлением, словно пытается разгадать, что же тут происходит. Папа ждет немного. Потом еще немного. После этого в пятый раз пытается подойти к ней и уговорить, завлечь ее телевизором, фруктами, но ему сложно оставаться естественным, ведь у каждого окна есть глаза, в каждом проезжающем автомобиле сидят знакомые, коллеги по старой работе, бывшие подружки, школьные карьерные консультанты, социальные работники, и все они следят за каждым его движением, хотят знать, справится ли он, делают пометки у себя в блокнотиках и переглядываются понимающе, когда папа, потеряв терпение, хватает старшую за комбинезон и тащит домой под мышкой как дергающееся полено. Старшая то смеется, то плачет, а потом уже только плачет. Она издает душераздирающий протяжный вой, который эхом отзывается между многоэтажек и заставляет едущие мимо машины сбавить скорость. Когда на пути им встречается пара соседей, старшая кричит:
– Ай, папа, ты делаешь мне больно! Больно!
Папа притворяется невозмутимым, он улыбается соседям, строит из себя такого папу, каких ему доводилось видеть в метро, эти папы обмениваются взглядами с другими папами, когда их дети начинают визжать. Они тогда просто пожмут чуть растерянно плечами, уладят проблему и едут себе спокойно дальше. В отличие от него у этих пап не возникает импульсивного желания выйти из вагона, чтобы скрыться от взглядов окружающих, или всыпать ребенку, потому что надо, потому что он маленький, потому что так явно показывает, что без папы ему не обойтись.