Отчий дом - стр. 101
– Я ничего не выиграл. Выиграла мать. Обратитесь к ней!
– Вот как!
К Анне Михайловне не решались идти: знали, что дело это безнадежное. С почты дважды в неделю сыпались письма, которые неизбежно начинались так: «Ваше Сиятельство, всемилостивейший князь! Зная Вашего покойного батюшку, облагодетельствовавшего своих крестьян и погибшего за правду…» или «Ваше Сиятельство! Узнав из газет, что Вы достойно отмечены слепой фортуной, и, будучи сам дворянином Симбирской губернии, я…».
В начале мая из Алатыря приехала депутация: городской голова Тыркин, соборный протопоп, благочинный по уезду, отец Варсонофий, и секретарь земской управы, интеллигент по найму, бывший студент Казанской духовной академии, наш знакомый Елевферий Митрофанович Крестовоздвиженский, устроенный в секретари самим же Павлом Николаевичем. Тыркин – с золотой медалью на шее, отец Варсонофий, массивный, бородатый, громогласный и медлительный, с наперсным серебряным крестом, Елевферий – в белой чесучовой паре и в пенсне. Отец Варсонофий, а за ним и остальные, помолились в передний угол. Павел Николаевич принял благословение и поцеловал благоухающую мягкую руку батюшки. Все честь честью, по старине. Поговорили о благорастворении воздухов, а потом и настоящую цель приезда раскрыли:
– На ближайших выборах в председатели земской управы присланы просить вас, Павел Николаевич, баллотироваться!
Объяснили, что у них дело это сделано, только бы сам Павел Николаевич не упрямился. Не один раз в долгие скучные зимы и он сам об этом подумывал, и теперь радостно всколыхнулась его душенька, стосковавшаяся по службе народу и обществу.
– И рад бы в рай, да грехи не пускают! – вздохнувши, сказал он многозначительно.
Тыркин понял, разгладил бороду и тоже многозначительно ответил:
– Это ведь, Павел Николаевич, только в ад загоняют, а чтобы в рай войти – стучаться надо. Стучите, и отворится вам! Важно, чтобы своя охота была.
Все в три голоса стали упрашивать, утверждая, что все Павла Николаевича уважают и желают иметь председателем земской управы. Павел Николаевич усомнился: среди дворянства у него немало недоброжелателей, назвал три фамилии.
Тыркин ухмыльнулся:
– Не опасны для тебя.
Похлопал Павла Николаевича по коленям, показал сжатый кулак:
– Вот где они сидят, все трое!
– Наконец, со стороны губернатора…
– А уж это мы поглядим, – многозначительно перебил Тыркин.
Подзакусили, попили чайку, пошли хозяйство смотреть.
Павел Николаевич похвастался лошадьми и коровами, племенным быком, породистыми свиньями, новой веялкой, показал, как разводятся шампиньоны, которыми только что потчевал гостей.