Отчаяние - стр. 3
Кажется, что-то проясняется. Он попал в аварию, получил травму головы (и не только), поэтому ничего и не помнит. Но где он в таком случае? В больнице? Архитектура здания явно отдавала чем-то казенным. Но если это и больница, то закрытая и заброшенная лет пятьдесят назад…
Крови на повязках не было. Боли под ними (он потрогал, сперва осторожно, потом сильнее) тоже. Однако попытка оторвать хотя бы длинный лоскут, сверху вниз пересекавший его живот, успехом не увенчалась. Сперва он просто потянул, увеличивая усилие до тех пор, пока не почувствовал боль, затем резко подергал, каждый раз расплачиваясь новым импульсом боли, – но повязка держалась намертво. Словно… словно вросла в его тело. Да нет, глупости, сказал он себе. Надо будет просто чем-нибудь ее отмочить… должна же здесь где-нибудь быть вода.
Он вновь поднял глаза к отраженному в зеркале лицу и вдруг отпрянул: по зеркалу (как ему показалось на краткий миг – прямо по его лицу) снизу вверх пробежал здоровенный таракан. На сей раз – в считаных сантиметрах от его глаз. И теперь он ясно увидел, что с этим насекомым что-то не так. Во-первых, таракан был не рыжим и не черным, а каким-то бледным, тошнотворно-белесым. Во-вторых, он был слишком большим для домашнего таракана. И, главное, у него было семь ног. Не шесть, как у всех насекомых, и даже не восемь, как у паукообразных, а семь. Три слева и четыре справа.
Мерзкая тварь вдруг замерла посреди зеркала, словно специально давая изучить себя и убедиться, что никому ничего не мерещится. Превозмогая себя, человек некоторое время смотрел на выродка. Нога не была оторвана – конечности действительно росли асимметрично и, кажется, даже были разной длины. Человек беспомощно огляделся по сторонам в поисках предмета, которым можно пришибить уродца, затем сердито напомнил себе, что имеются и куда более важные проблемы. Он повернулся к еще не обследованной ванне. После всего уже увиденного особых надежд на работающий душ он не питал, но все-таки отдернул занавеску.
И замер. Стену над ванной пересекала размашистая надпись, явно сделанная пальцем, щедро обмакиваемым во что-то темно-красное. Только одно слово: «ОТЧАЯНИЕ».
От неряшливых букв вниз тянулись давно засохшие потеки. Невольно проследив их направление, он опустил взгляд в ванну – и вот тут ему впервые захотелось закричать.
На дне ванны, красно-буром от засохшей крови (да, он больше не мог трусливо убеждать себя, что это вовсе не кровь), лежал вниз лицом голый мертвец. Мужчина, судя по всему не старый и в неплохой физической форме, хотя это его не спасло. В том, что это именно мертвец, и притом не первой свежести, сомневаться не приходилось; синевато-бледную кожу покрывали пятна белесой плесени. В то же время трупной вони почему-то не ощущалось. Не видно было и каких-либо ран с задней стороны тела – но лишившийся памяти не сомневался, что спереди они есть, и еще какие. Похоже было, что этого несчастного в буквальном смысле утопили в его собственной крови (слив был заткнут пробкой). Сколько крови во взрослом человеке – кажется, около пяти литров? Не так много, но захлебнуться можно и в тарелке супа… или же он раньше умер от кровопотери? Впрочем, смертельными могли быть и сами раны, из которых вытекло столько крови…