Отчаяние - стр. 7
После такой ночи дом должен казаться убежищем, однако я почти минуту трусливо мялся на пороге, не вставлял ключ.
Джина уже встала, оделась и завтракала. Я не видел ее со вчерашнего утра – словно бы и не выходил.
Она спросила:
– Как съемки?
(Я послал ей сообщение из больницы – мол, повезло наконец.)
– Не хочу об этом говорить.
Я ушел в гостиную и упал в кресло. Что-то случилось с вестибулярным аппаратом – мне показалось, будто я проваливаюсь в сиденье. Я сфокусировал взгляд на рисунке ковра, и ощущение понемногу прошло.
– Что случилось, Эндрю? – Джина последовала за мной в гостиную, – Какой-то сбой? Придется переснимать?
– Сказано тебе, не хочу…
Я осекся, поднял глаза и заставил себя сосредоточиться. Она растерялась, но еще не сердилась. Правило третье: говори ей все, даже самое неприятное, при первой возможности. Хочется тебе или нет. Иначе она сочтет, что ты замыкаешься в себе, и смертельно обидится.
Я сказал: «Переснимать не придется. Все позади», – и коротко изложил случившееся.
Джина сникла.
– А что-нибудь из его слов стоило этой процедуры? То, что он сказал насчет брата, – есть тут какой-нибудь смысл или он просто бредил?
– Пока неясно. Брат – тот еще фруктец, осужден условно за покушение на мать. Его сейчас допрашивают, но все еще может кончиться ничем. Если у потерпевшего пропала кратковременная память, он мог все сочинить, подставить на место убийцы первого подходящего знакомого. Он ведь отказался от своих слов – может, он не брата выгораживал, а просто осознал, что ничего не помнит.
Джина сказала:
– Даже если брат действительно виновен, ни один суд не признает уликой два слова, которые потерпевший тут же взял обратно. Если кого-то осуждают, то не вследствие оживления.
Мне трудно было спорить и пришлось напрячься, чтобы взглянуть шире.
– В данном случае да. Однако бывало, что оживление решало все. Слова жертвы не имели бы веса в суде, однако они указывали на человека, которого иначе бы не заподозрили. Следователям удавалось собрать улики лишь потому, что убитый направил их по верному пути.
Джина упорствовала.
– Может, так и было раз или два, но все равно, цель не оправдывает средства. Надо запретить всю процедуру, – Она помолчала, – Но ведь ты, конечно, не включишь эту пленку в фильм?
– Конечно, включу.
– Ты покажешь человека, умирающего на операционном столе, в ту минуту, когда он осознает, что вернувшее его к жизни его же и добьет?
Джина говорила спокойно; она скорее не верила, чем возмущалась.
Я спросил:
– А что мне показать? Пусть актер разыграет сцену, где все пройдет гладко?