Отчаяние - стр. 53

Я походил по аэропорту, ничего не покупая, только снимая для своего архива. Вокруг кричали и торговались на португальском, индонезийском, английском и, если верить Сизифу, на постепенно возрождаемых местных диалектах – тетуме и вайкено. Кондиционеры, может быть, и работали, но толпа сводила их усилия на нет; через пять минут я уже обливался потом.

Торговцы продавали коврики, майки, ананасы, картины, статуэтки святых. Я прошел мимо лотка с вяленой рыбой и еле поборол тошноту; запах еще можно было бы снести, но меня всегда мутит от зрелища мертвых животных, предназначенных в пищу, больше даже, чем от вида человеческих трупов. Биоинженерные растения по питательности не уступают мясу, а частенько и превосходят; в Австралии еще немного торгуют убоиной, но не на виду и в менее вызывающей форме.

Я увидел вешалку с куртками якобы от Мазарини, по цене в десять раз меньшей, чем они стоили бы в Нью-Йорке или Сиднее. Я поднял ноутпад: он отыскал мой размер, проверил электронную нашивку на воротнике и одобрительно загудел, но у меня оставались сомнения. Я спросил подростка, который стоял у вешалки: «Нашивки и впрямь настоящие или?..» Тот невинно улыбнулся и промолчал. Я купил куртку, оторвал нашивку с микросхемой и вернул продавцу.

– На, еще раз пустишь в дело.

Возле лотка с программами я наткнулся на Индрани Ли. Она сказала:

– Кажется, я вижу еще одну участницу конференции.

– Где?

На мгновение я перепугался: если это Вайолет Мосала, я еще не готов с ней разговаривать.

Ли указала глазами на пожилую белую женщину, которая увлеченно торговалась с продавцом платков. Лицо показалось мне знакомым, но в профиль я ее не узнал.

– Кто это?

– Дженет Уолш.

– Шутите.

Однако это была она.

Дженет Уолш – английская писательница, букеровская лауреатка и активистка движения «Смирись, наука!». Она прославилась в двадцатых «Крыльями страсти» («дивная, дерзкая, ехидная сказка» – «Санди таймс»). Действие происходит на «другой планете», обитатели которой во всем похожи на людей, только мужчины у них рождаются с большими бабочкиными крыльями на пенисе. Когда они теряют невинность, крылья отрываются с кровью. Инопланетные женщины (у которых нет девственной плевы) все до единой похотливы и жестоки. На протяжении романа героя обижает и насилует кто ни попадя, а в конце он изобретает волшебный способ заново отрастить утраченные крылья (уже на плечах) и улетает в закат. («Все стереотипы межгендерных отношений перевернуты вверх тормашками» – «Плейбой».)

С тех пор Уолш занята тем, что обличает пороки «мужской науки» (!): трудноопределимого, однако безусловно вредного рода занятий, которому предаются даже некоторые вконец оболваненные женщины, что, впрочем, не повод менять ярлык. В «Половом переборе» я цитировал одно из самых сильных ее высказываний. «Она высокомерна, нагла, подавляет, упрощает, эксплуатирует, духовно обедняет и обесчеловечивает – как же ее называть, если не мужской?»