Отбор для чудовищ - стр. 26
В понедельник договорились с ним вместе на обед пойти в соседнее кафе. Только, теперь надо как-нибудь осторожненько Ксюшу предупредить: обычно мы с ней обедаем вместе.
Мы шли по лесу, и я, для начала, завела разговор про новенького. Вдруг, он Ксюшке тоже понравился! Нет, она, к счастью, не проявляет к нему никакого мало мальского интереса. Как бы ей теперь намекнуть про обед в понедельник? Никак не выберу момент...
Вдруг, впереди заметила необыкновенный сиреневый свет. Через несколько минут я уже дёргалась, плохо соображая от ужаса, в лапах громадного чудовища, которое тащило меня в несусветные дали, навсегда унося от всего, что знакомо и дорого, от мамы и папы... Больше никогда не будет обедов, понедельников, и маму я больше никогда не увижу, и папу, и лес, и Землю... Но тогда я ещё не знала этого.
Когда три громадных инопланетянина, распяв меня на кушетке, засовывали в мой мочеиспускательный канал тонкую трубочку, чтобы вывести мочу, а потом, они же, делали клизму, я думала, что ничего ужаснее этого в моей жизни уже не будет. Даже огонь на беговых дорожках и сетки, которых боялись все девочки, не так ужасно действовали на меня, как та наша подготовка к упаковке в капсулы для перелёта.
Поэтому, когда после нашего очередного осмотра, все девочки ушли, а меня Глазастый отвёл в отдельную комнату и достал откуда-то эти самые приспособления, я кинулась к выходу и отчаянно задёргала тяжёлую дверь. Она открылась, и навстречу мне зашёл громила, который легко схватил и положил меня на кушетку. Следом вошёл второй. Вдвоём, они полностью обездвижили меня и повторили очищающие процедуры. После этого, меня переложили на стол и я поняла, что вот он - мой конец, пришёл. В вену вошла тонкая игла, и я мгновенно отключилась.
Пробуждение было ужасным. Меня поймёт, наверное, только тот, кто болен астмой или когда-нибудь тонул. Я потихоньку приходила в себя, но никак не могла вдохнуть. Мучила неимоверная боль в шее, груди и спине. Мне охватил предсмертный ужас, паника, раскрыла рот, а он заполнился водой. Она заливает мне, и нос, и рот, попадает в лёгкие. Захлёбываюсь. Я страшно мучаюсь, но пытка не прекращается, а я почему-то не умираю, хотя, видит Бог, очень, очень, очень хочется!
Невероятно медленно становится совсем немного, но легче. Мне по-прежнему страшно больно. Тяжело дышать, но, всё же, я дышу...прямо в воде...под водой...
Идут минуты... или часы...или дни... Я постепенно осознаю себя в большущей, плотно закрытой, банке с солоноватой водой. Я словно кукла марионетка: на запястьях прикреплены тонкие трубочки, которые входят в вены и тянутся наружу, к крышке. Такие же трубочки идут из естественных отверстий для испражнений: и спереди, и сзади. Подумалось: «вот мне и крышка». Там, снаружи, за стеклом, Глазастый. Я смотрю на него с ненавистью. В эти дни понимаю, что способна его убить. Мне так тяжело без воздуха, иногда начинаю биться и трепыхаться в панике, но Глазастый следит и, в такие моменты, видимо, что-то добавляет в трубочки и я немного успокаиваюсь. Иногда впадаю в дремоту, чтобы, очнувшись, неистово забиться в ужасе от нехватки воздуха.