Отбор для чудовищ - стр. 21
Мужчина закурлыкал что-то, глядя на меня по-детски удивлёнными глазами. Вижу пытается что-то объяснить или спросить, но эти звуки просто невозможно назвать речью! Я даже интонации не улавливаю: вопросительные, восклицательные?
Единственное, по чём могу ориентироваться это - мимика, вполне понятная, на его человеческом лице.
Вглядываюсь в глаза мужчины. Они смотрят на меня, как на сокровище, которое неожиданно откопали в собственном огороде: не веря, восторженно, жадно и, неожиданно, немного ранимо. И именно вот эта ранимая нотка в выражении лица огромного, сильного, крылатого Птица дарит мне ощущение спокойствия рядом с ним. Я решаю, что этот инопланетянин не обидит меня, а, скорее, защитит.
И потекли мои дни на круглой кровати, в гнезде, на скалистой планете.
Птиц не выпускал меня из своего круглого прозрачного дома даже на балкон. Когда он был в гнезде, моё время проходило в сплошных ласках, в которых он, с большим энтузиазмом и моей помощью, быстро набирался опыта, а там, где умений недоставало, на замену с успехом приходило его огромное желание. После ухода Птица, у меня, банально, не было сил сползти с кровати. Этот секс марафон истощал все силы. Иногда он меня купал, в самой настоящей воде, в огромной круглой ванной, где я могла расправить свои белые крылышки. Но и там мы занимались любовью. Правда, если сначала я таяла от удовольствия и восторга, то через некоторое время стала пытаться уворачиваться и отползать от ненасытного любовника. К сожалению, мои попытки увильнуть от его нежностей были восприняты как игра, и меня с удовольствием ловили и заласкивали почти до потери сознания.
Дни шли за днями. В моей жизни ничего не менялось. Я либо занималась сексом, либо отдыхала после этих занятий. Еда была раз в день. Всё та же жёлтая пюреобразная масса, преподнесённая лично Птицем на подносе. Кормление меня этой гадостью было ежедневным важным, неукоснительно выполняемым, ритуалом. При этом, когда, однажды, я хотела было покапризничать и объявить голодовку, Птиц накормил меня насильно. Спеленал крылом так, что только голова торчала, и аккуратно впихнул в мой рот ложку за ложкой, не позволяя отвернуться или выплюнуть.
Он, вообще, вроде бы, не бил, не грубил, никогда не делал больно, но, при этом, никогда не обращал внимания на попытки моего сопротивления. Когда заартачилась идти в обычное время в ванную, он просто отнёс меня, и бережно, но решительно выкупал.
Я вспоминала тренировки, которые сделали моё тело таким сильным. Наверное, эта еда тоже что-то давала. Зеркал здесь не было, но были отлично отражающие поверхности в ванной комнате, которая располагалась в центре жилища. Я иногда рассматривала себя: кожа стала изумительно чистой, отросшие волосы теперь были гуще и живее.