От винта - стр. 7

– Пошли, гнида, сейчас ты всё расскажешь и вспомнишь.

В глаза резанул солнечный свет, и я зажмурился. Сидор схватил меня за воротник и потянул в хату, где уже ждал немецкий офицер. Полицай поставил табуретку посреди комнаты и показал мне пальцем. Внутри избы было светло и уютно. Полы сияли чистотой, на окнах висели занавески, в углу под иконкой горела свеча. На дощатом столе стояли два глиняных горшка и бутылка с мутной жидкостью. Самогон? Так и есть. Вместо пробки из горлышка бутылки торчала туго скрученная газета. В печи что-то готовилось, и мясной аромат заставил меня вспомнить о том, что как следует, ел часов пять назад, в другом времени. Сидор остался стоять у двери. Я краем глаза увидел, как он снял с плеча автомат и поставил рядом. Офицер стоял спиной и смотрел в окно, не обращая внимания на шум. Невысокого роста, толстый и малоподвижный. Казалось, что он о чём-то задумался, и плевать хотел на пленного. Когда он повернулся я смог различить знаки отличия. В светло-сером кителе, белой рубашке и черном галстуке, офицер явно гордился своей формой. Это было заметно по холёному и напыщенному лицу. На фуражке зияли канты, в виде серебристого жгутика. На левом рукаве красовался ромбик с буквами SD, погоны чёрного цвета.

– Моя фамилия Эйхман. Оберштурмфюрер СД. Надеюсь, понимаешь, что шутить с тобой здесь никто не намерен? Наслышан, небось, об СД?

Его круглое лицо сияло от удовольствия, и он не был похож на тех немцев, которых я видел в кино. Сама любезность и учтивость. Сытая физиономия Эйхмана могла в любой момент лопнуть. Аккуратно уложенные волосы и маленькая полоска усиков, делала его похожим на артиста цирка, клоуна, в широких шароварах, огромным пузом, вместо которого лежала подушка туго затянутая верёвкой. Я усмехнулся и наклонил голову, чтобы не раздражать Эйхмана.

– Ты партизан?

– Нет, не партизан.

– Откуда?

– У вас прекрасный русский язык, господин Эйхман.

Мои слова польстили Эйфману и на его румяном, почти девичьем лице снова возникла самодовольная улыбка.

– Вы правы, до войны я любил читать русскую литературу. Достоевский, Пушкин, Гоголь. Поэтому мне хорошо знаком не только язык, но и нравы, обычаи этого народа. Предупреждаю вас, что если вы не будете говорить и станете тратить моё время, вас расстреляют.

Он наклонился ко мне и ткнул толстым пальцем в лоб.

– Пуф, и вас уже нет, дорогой мой.

– Мне нечего вам сказать. И то, что вы мне не верите, ваше право. Не помню, как оказался в лесу, где меня нашли эти…

И я повернул голову и кивнул в сторону Сидора. Тот оскалился и подтвердил кивком головы мои слова.