От Великого Конде до Короля-Солнце - стр. 36
Последние слова были уже излишни.
Сразу придя в себя, Людовик XIV, не говоря ни слова, вышел из комнаты и поднялся к Марии, которая ждала его возвращения с большим нетерпением. Надеясь в глубине души отмены решения об ее отъезде в Бруаж, она безутешно расплакалась, когда услышала ответ своего дяди.
– Вы меня любите, – сказала она, – вы ко роль, однако я должна уехать!
В сильном волнении Людовик XIV поклялся, что только она поднимется на французский трон. И молодые люди, горько плача, расстались.
Несколько дней спустя, 22 июня 1659 года, Мария в сопровождении мадам де Венель и своих сестер, Гортензии и Марии-Анны, поднялась в карету, чтобы отправиться на побережье Атлантики. Король не мог оторваться от окна. Даже не пытаясь скрыть свою печаль, он горько плакал.
Вся в слезах, Мария на прощание поцеловала ему руку. Наконец был дан сигнал к отправлению. И тут все услышали слова девушки, которая, обратившись к своим сестрам, сказала с горечью:
– Меня бросили!
Долго король вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть повозку, увозившую его большую и, возможно, единственную любовь. И только тогда, когда дорога опустела, он, с покрасневшими и распухшими от слез глазами, поднялся в свою карету и, как свидетельствует мадам де Моттевиль, «направился в Шантийи, где провел несколько дней, восстанавливая свое душевное равновесие…»
Естественно, молодые люди почти ежедневно обменивались письмами, о чем мадам де Венель сразу же предупредила кардинала, который, находясь в то время в Сен-Жан-де-Люзе, вел переговоры о мире. Встревоженный Мазарини написал королеве:
«Мне не хватает слов, чтобы выразить мое недовольство беспечностью Доверенного лица>63, который, вместо того чтобы принимать лекарства от пагубной страсти, делает все, чтобы она разгоралась с новой силой».
А так как его любовный роман с Анной Австрийской еще продолжался, он закончил письмо выражением благодарности королеве «за все ласковые слова, которые Вы соблаговолили мне сказать. На свете нет ничего, что смогло бы вытравить из моего сердца чувства, которые я испытываю к +>64. Лишь ангелы на небесах могут надеяться на подобное отношение…»
Тем временем переписка между Бруажем и Лувром не только не прекратилась, а, наоборот, стала интенсивнее, что вынудило Мазарини написать королю:
«В письмах, которые я получаю из Парижа, Фландрии и других мест, говорится о том, что Вас невозможно узнать после моего отъезда и что виной тому являюсь не я, а кто-то приходящийся мне родственником. Говорится также, что Вы взяли на себя определенные обязательства, мешающие принести мир христианству, и не хотите, женившись, сделать Ваших подданных и всю нашу страну счастливыми. И если Вы поступите вопреки здравому смыслу, то женщина, которую Вы возьмете в жены, будет очень несчастной совершенно не по своей вине. Сообщают также, что Вы, закрывшись один, пишете целыми днями письма той особе, которую любите, и что Вы теперь тратите на нее гораздо больше времени, чем тогда, когда она еще находилась при дворе.