От тебя ни на шаг - стр. 26
— Что это значит? — сердится Настя.
Она не знала об этом? Я-то думал, что девчонка, наконец, решила деда послушаться, потому и посещала последние дни все занятия, не шаталась по клубам. А оно вот как, оказывается. Непроизвольно улыбаюсь. В гневе принцесса выглядит забавно.
— Мирон Ефимович распорядился возить вас только в университет и домой. Больше никуда, — не скрывая злорадства, сообщаю я.
— Это еще что за новости? Он мне ничего не говорил, — вспыхивает девчонка. — И что здесь смешного?
— Прошу прошения, — торжественно отвечаю. — Сожалею, но у меня приказ.
Подъезжаем к светофору. Вижу красный сигнал и, удерживая тормоз, внимательно смотрю перед собой. Звук открывающейся двери заставляет обернуться. Изумленно наблюдаю, как принцесса выпрыгивает из машины, несется через дорогу к такси.
Из груди вырывается свирепый рык. Какого?! Опять?!
Выбираюсь из тачки, провожаю разгневанным взглядом ярко-желтый седан с девчонкой внутри. Машинально запоминаю номер. Как же меня бесит эта беготня. Загорается зеленый, я усаживаюсь обратно за руль. Набирая скорость, раздраженно ищу, где бы развернуться. Приходится проехать вперед целый квартал, но встречная полоса свободна, и догнать такси не составляет труда.
Близко не подъезжаю. Пусть она думает, что обыграла меня. А я... понаблюдаю со стороны. И вполне возможно, сегодня Мирон Ефимович узнает еще что-нибудь интересное о своей распрекрасной внучке.
Такси едет на окраину города, останавливается у ворот кладбища. Неожиданно. Но я догадываюсь, зачем она здесь. Полгода назад Гранин похоронил своего старшего сына с его супругой. Они оказались в числе пассажиров самолета, потерпевшего трагическое крушение. Мирон Ефимович после такой утраты заметно изменился, стал еще суровее и жестче. Весь руководящий состав почувствовал это.
Паркуюсь поодаль, у небольшого магазинчика. Настя выбирается из машины, направляется прямиком к входу. Не смотрит по сторонам, она не ожидает слежки.
Спустя пару минут шагаю за ней. Территория кладбища огромная, однако я примерно понимаю, где ее искать. Замираю в тени пышных зеленых зарослей, не доходя до нужного сектора. Настя сидит на маленькой скамейке ко мне спиной. Не вижу ее лица, но, вне всяких сомнений, она плачет. Об этом красноречиво говорят дрожащие плечи, руки, раз за разом мелькающие у лица.
Сердце вдруг сжимается от этой картины. Маленькая хрупкая девушка, совсем одна, обливается горькими слезами в этой давящей мрачной тиши. Становится неловко. Я не должен быть здесь. Это слишком личное. Решаю дать ей возможность побыть наедине со своим горем. Возвращаюсь к машине, напряженно наблюдаю за входом, а печальный образ Насти все стоит перед глазами. Понимаю ее боль, я тоже через нее прошел, но очень давно.