От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945 - стр. 16

Мы подошли ко второму или, возможно, уже третьему акту одного из самых кровавых сражений этой войны. Генерал фон Фалькенхайн взял быка за рога – решил атаковать французов на самой неприступной позиции. Решающего успеха собирались добиться, «выкачав кровь» из противника. После четырех месяцев непрерывных атак были взяты укрепленные позиции и форты, однако до основной твердыни – Вердена было еще очень далеко. Первое, что видели прибывавшие солдаты, – это тысячи белых крестов на кладбищах в городках Романь и Азан. Мимо них в сторону фронта в батальонных колоннах маршировали или передвигались на грузовых автомобилях в новых мундирах солдаты, впервые надевшие металлические шлемы и противогазы. Навстречу им возвращались с позиций грязные, предельно уставшие бойцы. Отважный немецкий солдат послушно бросался в атаку против таких же храбрых французских солдат, которые решали здесь судьбу войны.

3-й Баварский корпус не принимал участия в Верденском сражении. Здесь была задействована только 6-я Баварская пехотная дивизия. В ее состав входили два взвода телеграфного батальона – мой 5-й и 3-й под командованием старшего лейтенанта Миттельбергера. Он оставался со своим взводом при штабе дивизии. Мой взвод подчинялся 12-й Баварской пехотной бригаде, имевшей один коммутационный пункт и связанной телеграфной линией с фортом Дуомон. 50 человек моего взвода и 50 солдат пехоты, выполнявшие обязанности линейных электромонтеров, обслуживали два коммутационных пункта и однопроводную линию связи длиной около 5 км, связывавшую нас через Брюль и Асуль с фортом. Провод чинили сотни раз, и каждый день приходилось все делать заново. Связь была хуже некуда. Линейные электромонтеры, расположенные через каждые 200 м, лежали в воронках, грязные и небритые, на голой земле. Они разогревали мясные консервы на открытом огне, разожженном с помощью пороха, добытого из разбросанных кругом французских картузных зарядов. Во взводе было 14 вьючных животных – лошаков и пони. Ни одно транспортное средство не могло преодолеть зону обстрела перед фортом. В ранние утренние часы постоянный артиллерийский огонь ненамного стихал. Я проходил мимо и видел следы ночного жертвоприношения – свежие могилы, взорвавшиеся и сгоревшие зарядные ящики, искалеченные мертвые кони; санитары выносили раненых. Голая вершина форта напоминала лунный пейзаж. Узкая тропа вела вдоль краев огромной воронки-кратера, образовавшейся от взрыва снаряда самого большого 420-мм калибра того времени. Единственный используемый вход во внутренние, связанные разветвленными коридорами помещения был обращен в сторону противника. Последний с оборудованной в поле огневой позиции каждую минуту делал один выстрел. Необходимо было дождаться в укрытии следующего выстрела, а затем буквально одним прыжком преодолеть расстояние до входа. Внизу из-за плохого освещения царил полумрак, километровые коридоры пролегали между бетонированными помещениями, которые не мог пробить ни один тяжелый снаряд. Тяжелые орудия легко разбивали в мелкое крошево кирпичную кладку в Кан-де-Ромен. В Дуомоне находился в резерве целый пехотный полк. Во всех подразделениях царила напряженная суета. Жуткое впечатление оставляли помещения, выложенные кирпичом, в которых лежали трупы погибших от огнеметов солдат с почерневшими лицами. В течение нескольких дней в форте не было ни одного бойца, а французы так и не заметили этого.