От Ржева до Берлина. Воины 3-й гвардейской истребительной авиадивизии о себе и боевых товарищах - стр. 37
Таким образом, ясно, что это были за бои, когда такие мастера воздушных боёв, как Хользунов, Анискин и т. д., имевшие сотни воздушных сражений и десятки сбитых самолётов, поплатились своей жизнью.
Противник там имел, как я уже сказал, хороший лётный состав, посаженный на хорошую материальную часть. Впоследствии он, усилив эту свою группу 54[-й] эскадрой в количестве 60 самолётов ФВ-190, во что бы то ни стало старался удержать своё господствующее положение в воздухе. И задача нашей дивизии заключалась в том, чтоб это господство удержать за собой. И ценой потери лучших людей мы всё же это господство отвоевали. 72-ю группу и вольных охотников мы растрепали всю в дым, и она была оттуда уведена, так как от её 60 самолётов ФВ почти ничего не осталось, а к концу операции они стали ходить уже парами и на больших высотах, на дальних дистанциях, т. е. боя уже, как правило, не принимали.
В этих боях дивизии отличались такие люди, как ХОЛОДОВ, ГАРАМ М., ЛУЦКИЙ, САВЕЛЬЕВ, ОРЕХОВ, ШИШКИН. Они обеспечили господство дивизии в воздухе, они не щадили в боях свою жизнь, они проявляли исключительное мастерство.
Был, например, такой случай. Наша группа под командованием Холодова была зажата группой Ме. Холодов не просто ушёл из боя. Он радирует: «Веду бой с численно превосходящим противником, прошу помощи». У нас на земле нет ничего, чем бы мы могли ему помочь, а потерять такого человека, как Холодов, – это равносильно потере группы людей. Мы должны были сделать всё, что только было возможно. Орехов сумел подготовить свой самолёт, но он – один. Холодов продолжает отходить на аэродром с боем. Самолёты противника продолжают на него наседать, видно: на горизонте идёт воздушный бой. Что делать? Приказываем Орехову подняться. Орехов поднялся. А у тех горючее на исходе. Значит, в воздухе остаётся только пара – Холодов и Макаров, да ещё поднялся Орехов. У Холодова на самолёте отказали обе пушки, стрелять он не может, значит, нужно вертеться, чтобы не сбили. Но это было уже над своим аэродромом. И вот на глазах противника нам удалось поднять ещё группу 4 самолёта. Холодов благополучно садится, а противник отходит, так как видит, что с земли поднимаются ещё 4 самолёта.
Какой-нибудь другой лётчик, не с таким мастерством, не с таким мужеством и хладнокровием, мог бы стать жертвой в этом бою. А Холодов использовал здесь всё своё мастерство, он был совершенно спокоен и хладнокровен, что помогло ему решить исход боя. Кроме того, Холодов исключительно ориентируется в обстановке, он всегда разгадает ход противника. Когда я встретился в первый раз с Холодовым, посмотрел на него – такой он невзрачный на вид человек, ничем он совершенно не выдавался, ничего особенного в нём не было. Но когда начались воздушные бои, Холодов показал себя, выявились все его способности. Это – колоссальная фигура в истребительной авиации. Он – не только мастер техники пилотирования на своём самолёте, но он отлично знает и самолёты противника, он следит за приёмами, за методами противника, и не только потому, что пишется об этом в газетах или журналах (кстати сказать, он очень много читает по всем авиационным вопросам), но он стремится сам познать, в чём же сущность приёмов противника. После каждого боя он старается вскрыть – так ли противник дрался, как в прошлый раз, а если есть что-нибудь новое, то Холодов обязательно это новое подметит и скажет, в чём оно заключается. Мне приходилось встречаться с такими лётчиками, которые десятки раз водили в бой свои самолёты и говорили, что ещё не видели крестов на самолётах противника, так как находились в очень большом напряжении. А Холодов – очень спокойный командир, он чувствует малейшее движение противника, которое тот только собирается ещё сделать.