От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918 - стр. 53
К счастью, удалось не допустить князя Вогориди до решительных выступлений.
С приездом преемника Церетелева, статского советника Кребеля, моя работа стала протекать в иной обстановке. Добрые отношения с ним продолжались до тех пор, пока я не посвятил его в подробности местной обстановки. Дошло до того, что однажды князь Вогориди рассказал мне, как он просил Кребеля поддержать его в Константинополе по вопросу, касавшемуся милиции, и Кребель будто бы ответил:
– Я все для вас сделаю, но при условии, что подполковник Экк не будет об этом знать.
В Петербург постоянно доносилось, что мое пребывание в Филиппополе возбуждает недоверие представителей иностранных держав, которые будто бы постоянно спрашивают, что может делать в Генеральном консульстве подполковник Генерального штаба.
Весной 1882 года я вновь был вызван в Петербург и был очень удивлен, когда после доклада генерал-адъютант Обручев спросил:
– А какие у вас, Экк, отношения с иностранцами?
– Самые лучшие, а с некоторыми, особенно с английским генеральным консулом Джонсом, даже дружеские, насколько это допустимо, но я с ними никогда не затрагиваю деловых тем.
Отпуская меня, генерал-адъютант Обручев добавил:
– Военный министр и я признаем желательным ваше дальнейшее пребывание в Филиппополе.
После этих слов я не решился просить об отозвании меня и оставался в Филиппополе до 1885 года.
Милиция постепенно совершенствовалась, Штреккер-паша, убедившись, что ему не удастся понизить рвение офицеров, незаметно перешел на положение шефа и благодаря высокому содержанию спокойно наслаждался жизнью.
Несколько отдельных эпизодов, ярко рисующих внутреннюю сторону деятельности милиции, заслуживают быть отмеченными.
По Органическому статуту командир учебного батальона считался старшим из всех офицеров в строю и их представителем. Ввиду этого на должность командира учебного батальона был избран старший из капитанов 54-го Минского полка[41] капитан Минко, родом болгарин, который с большим достоинством занимал эту должность и пользовался всеобщим уважением.
В нашей армии тогда еще существовал порядок производства в штаб-офицеры не по общей линии старшинства, а отдельно по полкам, по мере открытия вакансии.
Такая вакансия открылась в 146-м Царицинском полку,[42] и на нее был произведен в подполковники состоявшей командиром первой Филиппопольской дружины капитан Якобсон. Получив извещение о производстве, подполковник Якобсон предъявил свои права и был утвержден в чине подполковника милиции.
Капитан Минко оказался ни при делах. И генерал-губернатор, и начальник милиции, и, в особенности, председатель Постоянного комитета Гешев, и многие депутаты стали интересоваться: чем же так провинился капитан Минко, за что его обошли, и объяснение, что это простая случайность, никого не удовлетворяло. Сам Минко, глубоко огорченный, решил уйти в отставку и переехать в Болгарию.