От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918 - стр. 48
Представление было назначено на воскресенье 5 февраля после обедни, но почему-то не состоялось, и было перенесено на 7-е, на 12 часов дня.
Представляющихся было всего трое, два брата Мансуровых, по случаю назначения в Государственный совет, и я.
Ровно в двенадцать вышел государь император, поздравил Мансуровых с назначением и пригласил их к завтраку, а мне сказал:
– Ты подожди меня здесь.
В час дня подошел ко мне скороход и доложил:
– Его Величество изволили отбыть в манеж и повелели вам прибыть сюда завтра в 11 часов утра.
У меня упало сердце, думалось, что я так и не увижу государя, особенно когда, прибыв на другой день во дворец, других представляющихся не оказалось, и дежурный флигель-адъютант встретил меня словами:
– Что вам угодно?
Я изложил ему суть визита.
– В таком случае прошу вас подождать, у Его Величества с докладом шеф жандармов, когда выйдет, доложу о вас.
Через несколько минут из кабинета Его Величества вышел генерал-адъютант Дрентельн, мой первый начальник дивизии, узнал меня, поздравил с переводом в Генеральный штаб и сказал:
– Его Величество приглашает вас в кабинет.
Государь стоял у письменного стола и, проговорив: «Здравствуй», сел к столу и, указав на стул против себя, добавил: «Садись».
Никто так подробно не спрашивал меня не только в общем, но и по каждому вопросу в отдельности.
Обаяние Александра II было так велико, что я забыл свою застенчивость и докладывал все, что знал и видел, до мельчайших подробностей, ничего не утаивая.
Выслушав доклад, государь молчал несколько мгновений, затем вдруг спросил:
– Заметны ли последствия войны? Что дала она краю?
По самому тону этого вопроса я почувствовал, насколько эта мысль волнует государя, и ответил:
– Лучше всего Вашему Величеству это будет видно из следующего: если теперь выехать по железной дороге из Константинополя на Адрианополь и далее, то весь путь будет идти словно по вымершему краю. На станциях тишина, пусто, никакого движения, разве лениво пройдет один-другой человек. Подъезжая к Мустафе-паше, уже издалека слышен гул голосов, на самой станции толпится народ, жизнь кипит. По всей Восточной Румелии в полях народ, везде слышны песни, жизнь бьет ключом, а по воскресеньям и в праздники утром звонит колокол, всюду идет обучение в гимнастических дружествах, а после обеда появляется волынка и все танцуют «хоро» (болгарский народный танец).
Государь перекрестился и тихо проговорил:
– Слава богу, значит, война все же принесла пользу, и жертвы были не напрасны.
Встав, государь добавил:
– Спасибо тебе, что ты говоришь всю правду своему государю, – обнял меня, поцеловал и на этот раз не помешал мне поцеловать его руку.