От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири - стр. 40
На эту стену, проходящую вблизи посольского квартала, мы и поднялись по откосу; стена имеет 9 м вышины и более 6 м ширины вверху. Она устлана большими плитами, но в щелях между ними везде растет трава и даже кусты; кое-где на ней построены домики для караульных, и при них имеются дворики, цветники и даже мелкие домашние животные. Надежды на красивый вид совершенно не оправдались – повсюду видны были черепичные крыши одноэтажных домов, большие улицы, переполненные толпой, повозками; сады с оголенными деревьями, узкие переулки… и только на юге – две высокие пагоды, впрочем плохо различимые из-за пыльного воздуха. Приблизившись к запретному городу, можно было рассмотреть желтые, зеленые и синие крыши дворцов, также одноэтажных, несколько пустынных площадок, заросших травой по сторонам дорожек, вымощенных плитами, тройные ворота и за ними – холмы и деревья парка, а в одном месте – готический католический храм; на горизонте со всех сторон – зубцы городских стен и пыльная даль.
Во время пребывания на стене, куда городской шум доносился слабо, я обратил внимание на мягкие, слегка дрожащие звуки, доносившиеся сверху, где кружилась небольшая стая голубей. Эти звуки напоминали звуки эоловой арфы – укрепленного на вершине высокого столба своеобразного инструмента, который изредка встречается и у нас в дачных местностях. Мой спутник пояснил, что эту воздушную музыку издают бамбуковые свистки разной величины, цилиндрические и сферические, с различным числом отверстий, прикрепленные к хвосту голубей. При полете птиц воздух проникает под напором в свистки и издает музыкальные звуки; их можно варьировать, подбирая свистки разного фасона. Китайцы, любители этого спорта, поднимаются на крышу своего дома и часами слушают нежную, но довольно однообразную музыку, которая то усиливается при быстром полете голубей в одном направлении, то ослабевает на поворотах.
Неудача в отношении переводчика, постигшая меня в Русской духовной миссии, побудила обратиться к иностранным миссионерам в Пекине в надежде найти у них китайца, знающего французский язык. Я отправился к епископу Фавье, главе католической миссии лазаристов. Миссия помещалась в западной части императорского города, возле большой церкви Бейтан (т. е. «северный храм»). Епископ, пожилой человек с окладистой седой бородой, облаченный в китайский костюм и черную шапочку, принял нас очень любезно, сыграл на фисгармонии несколько духовных и светских пьес, но переводчика не мог дать, так как среди его паствы знающих французский язык не было. Позднее, при посещении других католических миссий в Китае, я убедился, что ни в одной из них миссионеры не обучали никого из китайцев европейскому языку. Сами они говорили хорошо по-китайски и в переводчиках не нуждались.