Осязание - стр. 14
Однажды мать рассказала, что выселили жильцов из дома по улице Шевченко, помещение которого понадобилось детскому саду. Янине был знаком этот небольшой одноэтажный дом на пять или шесть квартир, он находился недалеко от горы.
– А куда выселили?
– А я знаю? Других уплотнят, кто в казённых квартирах живёт. Если две комнаты, к примеру, то одну попросят освободить, – объяснила мама. – Нас-то не уплотнят, этот дом мы с отцом купили, он не казённый. Попросить могут, правда…
Они дождались отца и сели ужинать. Мама разлила по тарелкам вермишелевый суп из сухого бульона, который повезло купить Янине перед войной.
– Вова сегодня приходил, дала ему бутылку молока и кулёк гороха.
– Николаю повестку не приносили? – поднял глаза отец.
– Если б принесли, я бы с порога сообщила, – ответила мать. – Он надеется, что его не заберут. Кто-то сказал, что если с грудным ребёнком семья, то отсрочку дают… Эх, милый, говорю, если разбираться, у кого какие ребёнки, так воевать некому будет.
– Я завтра проведаю Лилю, давно не видела, – пообещала Нина.
На столе лежал целый ворох плакатов, выделенных городом для библиотеки. На днях заведующая на собрании зачитала по бумажке указ, из которого стало ясно, что работы у библиотекарш прибавится: надо заниматься с населением, проводить политинформацию, неграмотным – читать газеты, доносить до людей фронтовые сводки, учить противовоздушной и противохимической обороне. И особое внимание уделить оформлению библиотеки – развесить антифашистские агитки.
Ася прикрепила к стене плакат с Гитлером, чью голову готов был проткнуть русский штык, и сморщила нос:
– Какая противная рожа!
– Да уж, уродец, – покосилась Нина и развернула плакат с женщиной в красной одежде – родиной-матерью. – Чем ты расстроена?
Она знала причину и спросила для того, чтобы начать разговор.
– Юру взяли в училище, а потом и на фронт.
Ася расплакалась и стала рассказывать, что Юрий не прошёл медкомиссию из-за эпилепсии. Он яростно доказывал, что здоров и приступов давно не было, но врачи слушать его не захотели. Тогда Юра поехал в чкаловский военкомат и, разумеется, не заикнулся про эпилепсию. Его признали годным.
– Молодец, какой упорный, – похвалила Нина.
– Да-а-а, а если убьют?
– Типун тебе на язык. Бери плакат… вот опять тебе Гитлер попался.
Долго молчали, расклеивая агитки.
– Нин, ты когда-нибудь каталась на трамвае?
– Да, в Ленинграде.
– А я – ни разу, – вздохнула Ася. – В будущем году обещали закончить трамвайные пути, но сейчас стройку заморозили, не до трамваев.
– Теперь уже после войны…
Нина по своей давней привычке подошла к печке, прислонилась спиной к тёплой стенке, устремила взгляд в окно, на высокую колокольню. Холода начались в этом году рано. Уже сыпала с неба снежная крупа, ветер перекатывал её по земле. Судя по началу, морозы будут знатные этой зимой, а дров библиотеке выделили на треть меньше обычного. Придётся экономить, теперь экономили на всём.