ОСВОД. Хронофлибустьеры - стр. 17
У тащивших ее пасспом тоже смог разглядеть только ноги, и примечательные, – матерчатые полосатые чулки почти до колен и деревянные башмаки. Натурально деревянные, вырезанные из цельных кусков дерева. Эта-то обувка и грохотала по палубе.
Долго пялиться в сторону ему не позволили. Небритый без церемоний ухватил Диму за лицо, повернул к себе. Сказал что-то непонятное, не на английском и не на немецком.
Видя, что его не понимают, небритый широко распахнул рот, выглядевший так, словно его владельцу забыли в детстве рассказать о существовании зубной пасты и щетки. Запах доносился соответствующий.
Небритый тыкал пальцем то в свою хлеборезку, то Диме в губы. Тот сообразил, что от него требуют открыть рот, но не мог сообразить, зачем. Нож, появившийся у самого лица, снял лишние вопросы: да смотри, не жалко.
Выяснив, как выглядит ротовая полость человека, знакомого с щеткой, пастой и стоматологами, небритый резко погрустнел. И потерял к Диме интерес, – поднялся с корточек, отошел в сторону.
Проверять, остались ли у него силы встать, Дима не стал. Лежать безопаснее. С мыслью, что карьера летит под откос, он почти смирился. Гораздо более важной и актуальной представлялась другая задача: выйти живым из этой передряги.
А чтобы эту задачку решить, неплохо бы понять: что происходит? Версий было немного, всего одна. Дикая, зато объяснявшая всё. Вот какая: ролевики, заигравшиеся в пиратов. Попутавшие Балтику с Карибским морем, и Аланды – с берегами Сомали.
Рядом вновь раздалась незнакомая речь. Дима повернулся туда, увидел Чернопольского. Тот лежал молча и неподвижно, вокруг кровь, много крови… Над недавним хозяином жизни стоял небритый, вертел в руках какой-то маленький предмет и, судя по интонации, сквернословил.
Попытки разъять предмет на части не удавались, небритый пустил в ход нож и лишь тогда добился своего. Одна составная часть перекочевала ему за пазуху, вторая, небрежно отброшенная, шлепнулась рядом с Димой, – и оказалась отсеченным пальцем.
Дима закрыл глаза. Видеть больше ничего не хотелось, а хотелось вмазать с маху головой о палубу, – если спит, то проснется, если все наяву – отключится…
Потом болезненное любопытство пересилило, он снова поднял веки. Небритый увлеченно потрошил объемистый бумажник, наверняка принадлежавший Чернопольскому. Под ноги упали визитки, и банковские карты, и чья-то фотография…
А потом произошло удивительное. Дима думал, что утратил способность удивляться, что ее отрезали, пока он был без сознания, отсекли, как палец с перстнем у Чернопольского.
Оказалось, ошибался. Потому что небритый добрался в своих поисках до отделения с наличкой, но ничуть тому не обрадовался. И купюры евро разных номиналов (было их немало), и российские банкноты, и пара сереньких американских бумажек, – все полетели к палубе, но не долетели, отнесенные в сторону легким ветерком.