Острые ощущения - стр. 22
Как объяснить родительнице, что я не собиралась ничего дурного делать? Сомневаюсь, что она поверила Арсению.
Когда возвращаюсь в кухню, обнаруживаю, что мамы там нет. Спустя только минут десять она появляется: в домашнем халате и тщательно спрятанными под полотенцем светлыми волосами. Ничего себе, уже душ с дороги успела принять.
- Ну? - Любавина старшая шумно отодвигает стул и падает на него своим довольно упитанным телом.
- Что? Чай или макароны с салатом? - пытаюсь изобразить радушный приём, но сердце до сих пор громко стучит в грудной клетке, не желая успокаиваться после перенесённого стресса.
- Милана, не заговаривай мне зубы! Кто это был?
От её строгого голоса непроизвольно вздрагиваю и проливаю небольшое количество чая на стол, хватаю рулон с бумажными полотенцами и судорожно пытаюсь убрать растекающуюся светло-коричневую лужу.
- Так он же представился - мой голос почему-то звучит довольно жалко. О, как же я не хочу врать.
- И думаешь, я поверю в тот бред, что сморозил этот юнец?
Я стою спиной, но всё равно чувствую на коже прожигающий, полный осуждения и разочарования, взгляд.
- Он действительно помогал мне с уборкой - говорю более уверенно, потому что это чистая правда. Данный факт придаёт немного смелости, и я разворачиваюсь, чтобы посмотреть в светло-зелёные глаза.
- Допустим, - женщина закидывает ногу на ногу и поправляет халат, - а чем вы занимались здесь? - она делает взмах рукой в сторону шкафа, возле которого застала нас с Астровым - Думаешь, я не заметила, какая ты была встревоженная и помятая?
Против последнего замечания мне нечего сказать, поэтому отворачиваюсь, потупив взгляд. Язык не поворачивается говорить ложь близкому человеку, даже ради собственного оправдания.
- Дочь, мы же уже обсуждали этот вопрос - говорит она более мягко, и я мысленно начинаю стонать. Потому что следующие полтора часа мне приходится в сотый раз выслушивать историю о том, как моя мать была глупой и наивной девчонкой, как влюбилась в прекрасного подонка. И как после этого осталась одна в девятнадцать лет с ребёнком на руках.
Я слушаю молча, периодически кивая на некоторые, более значимые замечания. Мне безумно стыдно, но в тоже время немного обидно. Мы же ведь не делали нечего плохого, тем более у нас нет никаких отношений. А то, что я неожиданно поддалась глупому порыву, так это вообще ничего не значит. Я думаю, что смогла бы вовремя остановиться и оттолкнуть Астрова. Или не смогла бы?
- Помни это, и не повторяй моих ошибок - говорит мать в заключении. А мне неожиданно становится не по себе, и горькая обида туманит мозг, поэтому смело спрашиваю то, что волнует.