Островитянин - стр. 48

Хотя наставник отличался желтоватым, землистым цветом лица, можно было бы подумать, что, когда приходил инспектор, это был уже совсем другой человек. Лицо у него приобретало некоторую живость, как у того, кто слегка повредился умом. Только я хочу сказать, что мастер становился таким именно в эти минуты, а не всегда, что бы о нем ни говорили. Сам я не держал на учителя зла за то, что поведение его менялось, когда этот докучливый тип заходил в класс. Просто потому, что перед ним дрожь со страху начиналась у всех. У него было четыре глаза, и потому он все видел насквозь – безо всякой лампы или дневного света. И не было в классе такого человека, у кого инспектор вызывал бы интереса больше, чем у Короля, хотя со временем и с ним случилась та же беда: у Короля у самого тоже появились четыре глаза – и у него, чтоб их носить, была на плечах пригожая голова.

По желтоватой гладкой коже инспектора можно было рассудить, что с колыбели он рос где-нибудь в Китае, а из-за диких глаз его можно было подумать, будто он всегда служил в армии – и до сих пор там. Ничего удивительного, что школяры, оказавшись в его власти, дрожали от страха, именно так оно и было.

Все мы – и старшие, и младшие – говорили в такие минуты очень мало, и любое занимавшее нас задание старались делать очень тихо. Совсем скоро учитель подошел ко мне с цифрами на грифельной доске и велел сложить их как можно быстрее. Для меня сосчитать их было сущим пустяком, что я и сделал незамедлительно. А это все инспектор: подкинул цифры мастеру, а тот не умел их сложить.

Поскольку наставник был не слишком здоров, дрожь, в которую его поверг инспектор, вызвала у него тогда тяжелый приступ дурноты, – притом что школа по-прежнему работала каждый день. Учитель сказал, что будет мне безмерно благодарен, если я стану учить всю ораву, а Король станет моим помощником. Трехногая женщина умела еще и портняжить. Она пришла к моей маме и сказала ей загнать меня поскорее в школу, покуда мастер болен:

– А если понадобится лоскутное одеяло, или что-нибудь еще будет нужно, я вам сделаю.

Причина этой просьбы была проста: она боялась, что я устрою забастовку.

Мы с Королем пробыли в учителях, но (только не говори никому) обоих нас хвалить было особенно не за что. То ли невезение наше, то ли проказы учеников помешали нам сделать все так, как мы умели и могли. В то время в школу на Бласкете ходили уже здоровенные взрослые детины, и нас куда больше занимали приемы ухаживания за девочками, чем премудрости науки. Но, как ни крути, в этой роли мы целый месяц провели без печали и забот, хотя сейчас в стране Ирландии редко выпадет месяц, про который можно сказать подобное.