Островитянин - стр. 44

– Faith, they might have the horns too, under the clothes[49], – сказал тот, что был у них за шутника.

Неудивительно, что дела у нас в стране идут так, как идут, если люди здесь такие мастера пошутить над правительством.

Однажды холодной зимней ночью Томаc Лысый зашел, по своему обыкновению, к нам на кухню. В очаге ярко горел торф, из трубы вылетали искры, и, поскольку дом был не слишком большой, внутри стояла жара, хотя снаружи и держался холод. Лысый вошел прежде, чем я успел улизнуть из дома. Остальные ушли примерно полчаса назад и отправились шумной гурьбой по гостям. Это был добрый старый обычай, да и среди новых он есть до сих пор.

– Будь у тебя капелька ума, – сказала мама, – оставался бы ты дома, вместо того чтоб ходить в гости по нетопленным домам, где ни тепла, ни очага. И сидел бы ты тогда в отличной компании – с папой и дядей Томасом.

Не то чтобы на меня так сильно подействовал совет матери, но я очень любил рассказы Томаса и выбрал лучше посидеть и послушать, а не куролесить на улице.

Да, и первое, с чего начали, был «сияющий» корабль.

– А что, Томаc, – сказал мой отец, – много пота мы с тобой пролили в тот день, когда явился сияющий корабль.

– Немало. Двое из нашей лодки чуть было не погибли, когда остановились.

– А корабль не остановился, – уточнил отец. – Похоже было, будто его что-то толкает. На корабле не было ни огня, ни паруса – и ни ветра вокруг, чтобы тащить его вперед. И все-таки мы не могли его нагнать.

– Ты гляди, – сказал Лысый. – А ведь местные не верили тому викарию, что был здесь пару месяцев назад, когда тот сказал, будто очень скоро мы увидим корабли, которые будут ходить на огне. Корабли без парусов и вёсел.

– Должно быть, тогда его и прозвали Томаc Заливай, – сказал мой отец.

– Ну да, так и есть. А команда на сияющем корабле, когда наши подошли к нему совсем близко, сказала, будто на борту полно народу.

– И это был самый первый пароход, груженный желтой индейской крупой[50], который направлялся в Лимерик, а затем в Рушелах, – сказал мой отец.

– Перед ним шли лодки из Дун-Хына и из прихода Феритера тоже, когда он плыл на север, – вспомнил Томас. – А было это точно за неделю до Дня святого Патрика.

– Вскоре после того, как привезли жирных бычков? – спросил Томаcа отец.

– Это ровно через год, следующей весной, за неделю до Дня святого Патрика, – сказал сосед.

– И разве не удивительно, сколько всякого доставили на берег, и всё в целости и сохранности? – сказал отец.

– А никто и не знает, сколько всего смогли вытащить, – уточнил Томаc. – В Фаране, в приходе Феритера, набралось двенадцать бочек соли.