Острова и море - стр. 9
– Я здесь деньги зарабатываю.
– Могли бы зарабатывать в Нассау.
– К черту Нассау! Здесь веселее. На этом острове можно хорошо повеселиться. Да и деньжат здесь некоторые изрядно зарабатывали.
– Мне нравится здесь жить.
– О чем говорить? – сказал Бобби. – И мне тоже. Да вы сами это знаете. Только бы на жизнь хватило. Удается вам продавать картины, над которыми вы все время трудитесь?
– Сейчас они неплохо продаются.
– Надо же, люди платят деньги за картины, где нарисован дядюшка Эдвард! Или за негров в воде. Или за тех же негров на земле. Или в лодках. Ловцы черепах. Ловцы губок. Шквалы. Смерчи. Тонущие шхуны. Или те шхуны, что только строят. Все это можно увидеть бесплатно. Неужели их покупают?
– Конечно, покупают. Каждый год в Нью-Йорке устраивается выставка, там и продают картины.
– С аукциона?
– Нет. Устроитель выставки сам назначает цену. Люди покупают. Изредка берут музеи.
– А самим можно продавать?
– Ну, конечно, можно.
– Я бы купил у вас картину, где смерч, – сказал Бобби. – Чтоб было до чертиков страшно. И темно, как в аду. А еще лучше даже два смерча, пусть они с ревом несутся над береговой полосой и от их шума уши закладывает. Всасывают воду и пугают людей до смерти. А меня смерч пусть застигнет в ялике за ловлей губок, и я как бы ничего не могу сделать. Вихрь вырывает из рук водомерное стекло. Он чуть ли не поднимает ялик в воздух. Это просто чертово светопреставление! Сколько бы вы взяли за такую картину? Я повесил бы ее прямо здесь. Или дома, если только моя старушка не перепугается до смерти.
– Цена зависит и от размера.
– Здесь решайте сами, – милостиво разрешил Бобби. – Такая картина – чем больше, тем лучше. Пусть будут три смерча. Однажды я видел сразу три смерча – ближе острова Андроса. Они вздымались до небес, а один втянул лодку ловца губок, и когда она упала, мотор насквозь пробил днище.
– Здесь важен размер холста, – сказал Томас Хадсон. – Я возьму деньги только за холст.
– Тогда покупайте, черт подери, холст побольше! – сказал Бобби. – Кто взглянет на наши смерчи, тут же от страха сбежит – и не только из бара, но и с этого острова.
Грандиозность замысла потрясла Бобби, но ему открывались все новые возможности.
– Том, дружище, а могли бы вы нарисовать настоящий ураган? В самом разгаре, когда он, побушевав на одной стороне, перекидывается на другую, где все начинается по новой? И вместить туда все – негров на кокосовых пальмах, выброшенные на берег корабли? Раскачивающуюся гостиницу? Вырванные доски, рассекающие воздух, как гарпуны, и мертвых пеликанов, которых будто принес с собой ливень? Пусть барометр опустится до двадцати семи, а измеритель скорости ветра ураган унесет прочь. Нарисуйте волны в десять саженей и луну, проглядывающую сквозь тучи. И огромный вал, сметающий с пути все живое. Женщин, которых унесло в море с сорванной ветром одеждой. И повсюду мертвые негры, которых море кидает туда-сюда…