Остров сокровищ - стр. 6
– Я тебе выберу лучшую Птицу из питомника.
– В питомнике не Птицы, а ерунда! Сколько девчонок туда ходили! Лиза, Дана, Тереза… И что? По-твоему, они стали лучше, добрее, умнее? Ты бы на них посмотрел.
Очень надо смотреть на дурех. Я не бываю на балах в поместье Трелони, и Лайна обижается, но мне там тошно. Местное высшее общество – сборище пустомель, которых сквайр вынужден у себя принимать.
– Лайна, – я взял ее руки в свои, – я люблю тебя безо всяких Птиц.
У нее умоляюще выгнулись брови.
– Джим, одна Птица. Одна-единственная из целого заповедника. Рано или поздно их все равно перебьют. Пусть хоть что-то достанется не чужим людям, а нам с тобой.
– Тогда я стану Трижды Осененный, и тебе по-прежнему не будет покоя, – улыбнулся я.
Шутка не удалась; рассерженная Лайна вырвала руки и выпрямилась, спустила ноги с кресла.
– Не прикидывайся дурачком! Ты в девятнадцать лет уважаемый человек, с тобой считаются все – и мой отец, и доктор Ливси, и этот ваш космолетчик Бонс. А я в свои двадцать никто. Тереза и та на меня пыхтит, потому что в питомнике побывала. Мол, у нее теперь интуиция – ого-го-го! Она мир кожей чует, сердцем слышит, затылком видит. Только и знает, что похваляется. А ты егерь. Тебе Птицу подманить – раз плюнуть. Мне девчонки поначалу завидовали, чуть не лопались, а теперь смеются. Мол, раз Птицу обеспечить не желает, значит, не любит…
– Глупости.
– Вовсе не глупости. Просишь меня выйти замуж, а сам даже до свадьбы вот столечко сделать не хочешь. Что же потом будет? Через год смотреть на меня не захочется?
– Это не твои слова. – Я начинал злиться. – Кто тебе нажужжал?
Лайна вскочила, яркие глаза потемнели, как море перед грозой.
– Ты возьмешь меня на охоту?
– И не проси.
– Ты – возьмешь – меня – на охоту? – раздельно повторила она.
– Лайна! Если б я просто жил в поселке… или в городе… я стал бы для тебя охотником. Но пойми: я – Хранитель Птиц.
– Возьмешь или нет? – Она потянула с пальца подаренное мной кольцо.
– А если бы взял? Ты что – любила бы меня, как прежде? Если б я предал дело своего отца? Предал его память?
Размахнувшись, Лайна швырнула колечко в окно; оно звякнуло о стекло и отскочило, покатилось обратно ей под ноги.
– Подавись своей памятью! Отец твой был сумасшедший, и ты тоже!
Я влепил ей пощечину. Лайна отшатнулась, схватилась за щеку; глаза налились слезами. Я испугался, что повредил ей скулу. Затем вообще испугался того, что натворил.
Она попятилась к двери. Я кинулся за ней, схватил за плечи.
– Лайна, прости…
– Проси прощения у Птицы! – Она вывернулась из моих рук и выбежала из комнаты.