Остров предательства - стр. 38
Элли оглянулась через плечо, а затем пошла по следам, ничего так не желая, как увеличить расстояние между собой и Харгратом. Следы провели её мимо свиньи, обнюхивающей кучу капустных кочанов, потом мимо двух громогласно переругивающихся женщин, вовсе не замечавших кровавых отпечатков у самых своих ног. Протиснувшись между двумя высокими зданиями из песчаника, она вышла в странный безлюдный проход, над которым густо переплетённые ветви деревьев образовывали сводчатый навес. Тысячи бумажных лоскутов были пришпилены к стенам, большинство уже пожелтело от времени.
«Моей возлюбленной», – гласил один.
«Наша любовь на века», – обещал другой.
«Спасибо тебе, ты помог мне пережить тяжелейшее время».
Ласковый ветерок пробежал по проходу, зашелестев письмами, и они замерцали, словно чешуя огромной бумажной рыбины. Элли подумала: «Интересно, почему вообще они здесь оказались, а не были отосланы тем людям, к которым обращались? Может, этих людей больше не было рядом?»
Элли осторожно извлекла гвоздь, удерживавший одно из писем на стене.
Дорогая Элли,
Я рад, что мы больше не друзья.
Сиф
Жгучая боль пронзила Эллино сердце. Она заморгала и перечитала:
Дорогая Эдит,
Я рада, что ты была здесь со мной.
Сара
Элли нахмурилась и посмотрела в одну и в другую сторону вдоль прохода. Она хотела вернуть записку на стену и заметила на пустом лоскуте стены под ней расплывающееся красное пятно. Она коснулась его пальцем. Оно было липкое и густое, как кровь, но холодное. А стоило ей моргнуть, и оно исчезло.
Элли почувствовала, как будто единственная капля ледяной воды ударила её в затылок и заскользила вниз по хребту.
– Уходи, – зашептала она. – Оставь меня одну.
Ветер снова зашелестел по туннелю. Бумаги зашептались.
«Одна», – сказали они.
Элли задрожала в своём бушлате.
– У меня и без тебя довольно проблем.
Небольшой бугор появился на стене перед ней, будто воздушный пузырь надулся под бумагами. Она нажала на него, и больше холодной крови вытекло через зазоры между письмами, заливая ей пальцы. Она вытерла ладони о бушлат, но кровь не оставила следа.
Новый бугор вырос на стене.
«Одна», – опять зашептали бумаги.
– Убирайся! – заорала Элли, давя волдырь.
«Элли, – шептали бумаги. – Одна, Элли, одна, Элли, одна». Они вдыхали слово «Элли» и выдыхали слово «одна». Стопка писем скользнула ей в руки, но бумага на ощупь не была бумагой. Она была грубее, как будто ткань или бинты.
Элли, одна, Элли, одна.
Всё больше писем на стене забугрилось. Элли завопила и забила по ним, но руки её дёрнуло внутрь бумаг, и они исчезли до запястья. Курган писем был у самого её лица, и Элли подумалось, что она различает под бумагой очертания глаз, затем носа. Она закричала, и стена выпустила её, и она упала на спину.