Остров перевертышей. Рождение Мары - стр. 24
– Как, ты до сих пор не поняла? Когда день твоего рождения?
– Через две недели.
– Ты родилась двадцать первого июня.
– Знаю. И?
– Тамара! Это день летнего солнцестояния!
– Что? Я думала это середина лета, Иван Купала или… Подождите, – Тома отпрянула от собеседницы: – Вы намекаете, что я тоже из ваших?!
– Да.
Тома открывала рот, хватая воздух, пыталась сглотнуть, но в горле словно что-то застряло. Они что, запрут ее в клетке и заставят в кого-то превратиться? Сдадут на опыты? Будут что-то колоть? Резать? Делать из нее мутанта? Или это будут жуткие языческие ритуалы? Она никогда не думала, что ей однажды захочется вернуться в интернат, но это был именно тот случай. Лучше уж деды и Осипов, чем вся эта жуть.
– Тогда… – Голос вышел чужим и хриплым, и она прочистила горло. – Тогда сразу можете про все забыть. Нет у меня никаких способностей. Мне исполнится пятнадцать, и, поверьте, я бы заметила, если бы вдруг стала оборотнем.
– Не оборотнем – перевертышем, – настойчиво поправила ее опекунша.
– А, это сильно меняет дело.
– Послушай, я же объяснила, что способность проявляется постепенно.
– Ну, цвет глаз у меня не менялся, это уж точно. Или это у зимних? А у летних что – вырастают рога и хвост? – Тамара лихорадочно засмеялась. – Бред сивой кобылы.
– Кого?
– Неважно. Бред.
– У тебя сложная ситуация. Ты росла вне семьи, не знаешь свой род, свой тотем, но профессор Эдлунд считает…
– Свой… что?! – Тома чуть не сорвалась на визг. – И какой, на фиг, профессор! Слушайте, я не собираюсь участвовать в этом дурдоме!
– Тише, на нас уже оборачиваются, – зашептала Вукович.
– Какой, на фиг, профессор! – шепотом повторила Тома. – Чихать я на него хотела.
Хорватка посмотрела на девочку как на умалишенную. Видимо, Тамара покусилась на святое.
– Не говори так, пока не узнаешь его, – губы перевертыша сжались в узкую ниточку. – Это он настоял, чтобы тебя взяли из детского дома. И если хочешь знать, действительно нет никаких гарантий, что ты одна из нас.
– Вы же только что говорили, что я родилась на равноденствие…
– Солнцестояние!
– Какая разница! И если я не этот… как его… Короче, если все непонятно, то зачем вы меня все-таки увезли? И что происходит в этом пансионе? Если ваш драгоценный профессор – генетик, значит, собираетесь опыты на мне ставить? Теперь ясно, почему русских детей не отдают иностранцам!
Вукович глубоко вздохнула и пробормотала что-то на незнакомом Томе языке.
– Тамара, тебе никто не желает зла. Пансион Линдхольм – это всего лишь школа. Колледж, если тебе угодно. Там учатся перевертыши со всего мира, потому что больше такого места нет. Нас осталось мало, каждого ценят и оберегают, невзирая на то, какой выбор он сделает потом.