Остров невиновных - стр. 5
Взгляд, скользнувший по хрупкой фигурке Марти и задержавшийся на тонких, сцепленных в замок пальцах, был красноречивее слов.
– Есть еще одно место, – неуверенно проговорил Фаулер. – В городском архиве. Работа с документами, но специального образования не требуется, и людей там почти нет…
– Мне подходит, – поспешно согласилась она.
– Замечательно. Тогда я уточню условия и завтра свожу вас в архив. А сейчас покажу вам… э-э… квартиру…
Когда они вышли из машины, дождь еще продолжался, так что снаружи свое новое жилище – трехэтажную кирпичную коробку – Марти не рассмотрела. А внутри оно было весьма неплохим… В сравнении с тюрьмой.
– Автомат. – Фаулер указал на висевший у лестницы телефонный аппарат. – Звонки только по острову, зато бесплатно. К слову… – Он достал из кармана визитку. – На всякий случай. Тут номер управления и мой домашний…
– Спасибо.
– Если что-нибудь понадобится…
– Спасибо, лейтенант.
Для адаптации в обществе город выделил Мартине Аллен квартирку на втором этаже. На десяти квадратных ярдах, не обремененных лишними перегородками, разместились кровать, шкаф, стол, стул, умывальник и газовая плита на две конфорки. Из единственного окна открывался волшебный вид на стену соседнего дома. А «удобства», как, смущаясь, пояснил человек-медведь, располагались в противоположном конце общего коридора.
Видимо, кто-то здраво рассудил, что адаптация должна быть постепенной и не следует резко улучшать жилищные условия недавних заключенных.
– Спасибо, лейтенант, – в очередной раз поблагодарила Марти, когда Фаулер, присутствие которого делало комнату в два раза теснее, разъяснил, где тут лежит постельное белье и посуда. – Думаю, я разберусь.
– Но…
– Я хотела бы отдохнуть, простите. Если у вас больше нет вопросов…
Он остановился в дверях. Обернулся.
– Всего один, миз Аллен. Почему вы согласились признать себя виновной?
Этого вопроса Марти не ждала, но и врасплох он ее не застал.
– Потому что я виновна, – ответила она с кроткой улыбкой. – Но я раскаялась и обещаю никогда не повторять прежних ошибок.
Разочарование, промелькнувшее во взгляде Фаулера при прощании, было ей непонятно. Ведь говорила она совершенно искренне.
Виновна, да.
В глупости.
В недальновидности.
В детской мечтательности, от которой к двадцати пяти годам другие уже избавляются, а Марти – не смогла. Слишком долго до этого приучала себя во что бы то ни стало верить в лучшее.
И Томми казался таким же мечтателем.
Он был на три года старше ее и почти на две головы выше. Темноволосый, зеленоглазый. Красивый, как статуи древних богов из альбомов, что он таскал с собой в папках с чертежами в память о мирной жизни…